Только я собрался спросить у Кропоткина о его родстве с географом и анархистом Петром Алексеевичем, как подошел лакей и пригласил меня следовать за ним. И хорошо, а то вдруг бы корнета такой вопрос оскорбил, и нам пришлось бы сражаться на пробирках. Стрептоцид вроде сибирку должен убить, но рисковать не хочется. Да и где бы я взял культуру?

* * *

Хромота моя сразу прошла, и тросточку я просто нес в руке, не касаясь ею пола. Если это и заметили те, кто целился на танцы со мной, то поздно – поезд ушел.

Меня провели по короткому коридорчику мимо пары казаков, лакей аккуратно постучал в дверь, и запустил внутрь. Там уже ждали. Концентрация великих князей и княгинь в небольшой комнате зашкаливала. А один из них даже цесаревичем числился. И тут я, простой экстраординарный профессор. Так что сразу официально, с порога:

– Ваши Императорские высочества, – и поклончик соответствующий.

Члены императорской фамилии сидели за столом с легкими закусками и фруктами. В бокалах что то налито, скорее всего, вино.

– Позвольте вам представить, доктор Баталов, Евгений Александрович, – сказала Лиза. – Очень талантливый врач. Молодой, но уже профессор!

– Как же, наслышаны, – улыбнулся тот Великий князь, что постарше, с обширными залысинами. – Это вы спасли носик моей дочери.

Раз дети, значит это Павел. Любимый родственник Сергея Александровича. Ничего такой. Фактурный, взгляд стальной. Оно и ясно – военная косточка. По погонам – генерал майор. Есть еще куда расти.

– История с вишневым деревом? Не стоит даже вспоминать, Ваше Имп…

– Для вас Павел Александрович, – оборвал меня Великий князь. – У нас неофициальная встреча. А то вы сейчас Джорджи начнете полным титулом именовать, и мы до утра разговор не закончим. Присаживайтесь, – показал он на стул.

А вот цесаревич выглядел намного моложе своих лет. От силы ему можно было дать лет восемнадцать, но никак не двадцать пять. Высокий – он даже сидя был почти на полголовы выше своего дяди. Можно бы сказать, что симпатичный, если бы не глаза чуть навыкат, как у папы, да и у старшего брата тоже. Усики жиденькие, вот они как раз и придавали лицу вид старшеклассника. На замечание Павла Александровича он только чуть улыбнулся.

Бледный – словно вампир на ночной прогулке. Оно и понятно. Туберкулез в запущенной стадии.

Цесаревич оказался фанатом науки. Как только положенные реверансы были выполнены, вцепился в меня словно клещ. Начал с зеленки, продолжил стрептоцидом. Вызнал все про реанимацию и скорую – оказывается князь читал номер «Практической медицины», в которой Моровский расписал всю нашу подноготную. Павел сразу начал прикидывать, что из этого можно внедрить на флоте, в военной медицине – сам Георгий Александрович имел чин мичмана.

А ведь он скоро умрет! Я разглядывал бледного князя и прикидывал сколько он весит. Худющий, словно Кощей. Щеки впали, лихорадочный румянец явно не от большого здоровья.

– Георгий Александрович, – прервал я рассуждения князя на тему сердечно легочной реанимации. – Я бы хотел вас осмотреть.

Великосветское собрание на меня удивленно уставилось. Видимо, я невольно нарушил какие то правила этикета.

– Зачем? У меня чахотка – это и так все знают. И она не лечится.

– Пока не лечится, – многозначительно ответил я.

Теперь уже на меня смотрели заинтересованно, Лиза даже ободряюще кивнула.