– Вроде было что то странное, но я понять не могу. Включите, пожалуйста, еще раз с теми же значениями.

Камень, путешествующий на волю из почки Хоффмана, пока помогал мне из всех сил. Щелкнул тумблер, и я наконец увидел искомое – слабое зеленоватое свечение от какой то картонки.

– Вот, там, видите, – я невежливо ткнул пальцем на предмет, – Выключайте.

Рентген послушно выполнил инструкцию, и констатировал очевидное:

– Люминесценция прекратилась. Повторим еще раз.

Дальше было неинтересно. Я таскал картонку, покрытую тетрацианоплатинатом бария по лаборатории, приближая и удаляя ее от катодной трубки и стараясь не думать о дозе облучения, которую я сейчас хватаю. Однократно до некоторых пределов не так опасно, но красного винца я попью вволю, хоть Кузьма и захлебнется слюной. У меня с лечебными целями, даже если это и не доказано.

Примерно к полуночи Рентген пришел к окончательному выводу, что имеет дело с неизвестным до сих пор излучением, которое проникает сквозь препятствия. Я повосхищался, пытаясь не выражать эмоции слишком бурно. Наводящими вопросами довел физика к выводу, что разные среды тормозят лучи с неодинаковым коэффициентом, и сам предложил зафиксировать результат на фотопластинку. Искомого не нашлось, а потому продолжение банкета перенесли на завтра. Ближе к полудню. На этот раз Рентген решил, что студенты и бумаги могут подождать. Естественно, я получил приглашение присутствовать.

* * *

Я шел к гостинице не спеша. Сотня метров – и на месте. Прислушивался к ощущениям – вроде ничего такого, ни тошноты, ни слабости, ни головокружения. Вспомнил, что очень долго икс лучи считались невинной забавой. Народ фотографировал разные места своих организмов, имелись приборы для домашнего развлечения, с помощью которых искали спрятанные друг от друга мелкие металлические предметы, а обувные магазины использовали установки для точной подгонки ботинок. Охренеть. И фотографы, естественно, никакими средствами защиты не пользовались. Никаких свинцовых фартуков для сохранности гениталий, о бариевой побелке никто даже не думал. Зато я побеспокоюсь. Рентгенологи слезами обольются от издевательств, но зато пипирка в темноте светиться не будет.

Заказал в номер что нибудь перекусить и бутылку вюрцбюргского красного. Пино нуар? Давайте.

Вино я даже не распробовал, выпил как воду. Под конец с сожалением посмотрел на пустую бутылку – как обычно, не хватало для полного удовлетворения совсем немного, но продолжать не стоит, головная боль с сушняком мне вряд ли нужны. И лег баиньки. Хороший был день.

Спал я крепким и спокойным сном. Без сновидений, как обычно. А то мне если привидится что, то потом всё утро насмарку. Встал чуть позже намеченного, но мук совести по этому поводу не испытывал. Времени еще вагон, так что размялся в гимнастическом зале, помедитировал, плотно позавтракал. И пошел на прогулку.

Сегодня я решил всё таки подняться к крепости на холме. И кровь немного разгонит, и мозги на свежем воздухе прочистит. Художник, к счастью, на своем обычном месте не стоял, слушать очередную лекцию по краеведению в мои планы не входило. Мост, кстати, очень похож на Карлов мост в Праге. Местным епископам деньги явно девать некуда – зафигачили аж двенадцать трехметровых скульптур святых и императоров. Хотя, чего бухтеть – на дорожное покрытие в городе тоже хватило, грех жаловаться, грязи по колено не наблюдал еще.

Крепость не впечатлила. Дура здоровая, но видели мы и побольше. А так – стены, ворота, башенки. Туристам зайдет, да и киношники наверняка такую натуру не пропустят мимо. А я развернулся и пошел вниз, к Майну. Не спеша, не хватало еще с мокрой спиной на сквозняке сидеть. О, режим деда включился – начал задумываться о здоровье и безопасности. Стареем, профессор.