Накатила такая ломка, что прямо хоть стой, хоть падай. Второе сильно лучше. Тело задрожало, в глазах появились черные точки. Кости стало ломить, как никогда до этого. А я то дурак, уже надеялся, что все, переломался. Но нет, зависимость напоминала о себе. Да и как не вовремя.
– Евгений Александрович, что же вы так побледнели? Вам плохо? – первой всполошилась Вика. – Сядьте в кресло! Немедленно, я настаиваю!
Совместными усилиями Талль и Кузьмы меня приземлили обратно, я увидел торжествующую улыбку у прокурора.
– Да, слаба плоть человека, – развел руками Емеля – чтоб ты сдох на неделе. – Мне пора, Виктория Августовна, я непременно буду вам визитировать! Не такие уж мы, законники, черствые люди, ничто человеческое нам не чуждо.
Взгляд прокурора в момент произнесения этой сентенции метался от губ девушки к ее высокой груди. Явно ничто ему человеческое не чуждо. Да и мужское тоже. И ведь ни капли его не беспокоит, что буквально несколько минут назад он проповедовал нечто совершенно противоположное!
– Кузьма, иди, найди нам сани до дома. – Я отослал слугу прочь, посмотрел на Викторию.
Та с полуулыбкой Моны Лизы слушала, как обвинитель выпутывается из длинного сложноподчиненного предложения на тему чуткости прокурорских работников.
– Мы не принимаем визиты. – Вика достала веер из сумочки, похлопала себя по ладони. – Траур. Думаю, вы должны это понять.
Прокурор смешался. Посмотрел на меня, потом на девушку.
– Позвольте откланяться.
Раз два, и Емеля исчез из пустого зала суда.
– Евгений Александрович, я собиралась заглянуть в кофейню на Тверской. Ту, что в Голландском доме. Не составите мне компанию?
Вот так сразу? Смело, очень смело. Девушка смотрела на меня с располагающей улыбкой, ничуть не сомневаясь, что я соглашусь.
– Что же вы молчите? Может быть, вам худо, и надо позвать доктора? Или мое предложение слишком смелое и неприличное? Я только из Европы приехала, в Германии девицам дозволяется с сопровождающим посетить кофейню.
– Нет, нет, я в норме, с удовольствием выпью кофе.
Черт! Эта ломка совсем меня мозгов лишила.
– В норме? Какое забавное выражение… Вы сами его придумали?
– Где то слышал, – помотал головой я.
Как не вовремя эта ломка, да еще с колющей болью в спине. Я сильно сжал зубы. Ничего, выдержу. Баталовы Якубовы – они такие, не сдаются!
– Барин! – в зал ворвался Кузьма. – Беда!
– Что случилось?
– Извозчик, которого я кликнул, в падучей бьется. Свалился с козел и нырь в снег то…
– Вези меня туда! Быстрее!
Все вместе мы направились к выходу из суда, где уже толпился народ. Молодой парень в полушубке действительно бился в припадке. Дергался из стороны в сторону, стонал. Окровавленные губы его были крепко сжаты, глаза закрыты. Парень постепенно синел. Доброхоты прижимали парня к мостовой, все глядели друг на друга, не зная, что делать.
– Помирает Яшка то! Дайте ножик, зубы расцепить!
– Пустите, я доктор!
Мне пришлось самому зажмуриться, встать. Сквозь боль, терзающие поясницу колики… Люди расступились, я с трудом встал на колени перед извозчиком «вампиром».
– Держите его крепче. – Я отобрал у бородатого мужика нож, которым он намеревался разжимать зубы. – Голову держи, чтобы не разбил!
Примерно через полминуты припадочный затих, обмяк, но вдруг захрипел, посинел, а потом и вовсе перестал дышать. Похоже, язык запал. Я открыл извозчику рот и посмотрел внутрь. Ну да, так и есть. Схватил валявшуюся рядом рукавицу и сунул между зубами сбоку, а то вдруг у клиента эпистатус, сейчас на фоне кислородного голодания новый припадок начнется – и прощайте, пальцы. |