Скорая плюс реанимационные мероприятия. Начать с Москвы, а конкретнее – с Арбата. Тут я буду преследовать сугубо меркантильные цели: самому постоянно заниматься реанимациями экстренных больных мне не хочется от слова совсем. Слишком большой стресс, выгорание, да и риск смерти. Пусть при Екатерининской больнице откроют отделение скорой – и вперед.

Только как это все правильно подать? Надо писать записку на имя генерал губернатора. Черт! Так не хочется знакомиться с властями… Про великого князя Сергея Александровича очень много нехорошего рассказывают. Самодур, антисемит и… гей. Как их тут называют, бугор. Любит молодых парней, все адъютанты у него как на подбор из голубой серии.

Я вдруг вспомнил студента террориста и призадумался. А каким, интересно, способом Гришечкин получил свой именной грант от князя на обучение?

– Что же вы молчите, Евгений Александрович?

Вика под столом довольно чувствительно ткнула своим коленом мое.

– Да, да, обязательно буду. Для меня честь… К которому часу? – Я вдруг смутился, начал говорить невпопад.

– К десяти.

* * *

Дома я подбил кассу. Начало праздников вышло удачным: принял почти два десятка пациентов, больше пятидесяти рублей заработал за день. Минус расходы: лекарства, бинты, гипс, зарплата Кузьмы и Виктории. Но в целом очень даже неплохо. Частная медицина в девятнадцатом веке приносит вполне приличные деньги. Придется только выяснить, какие налоги надо платить. И надо ли вообще. Кажется, дворяне были освобождены от подушной подати… Да и есть ли она сейчас? В бумагах Баталова никаких налоговых квитанций я не обнаружил.

Закончив с деньгами, занялся темой «скорой». Она беспокоила больше всего: скоропомощник из меня так себе, склонности к этим стрессовым историям с пациентами, которые вдруг начали вываливать на тебя кишки, а ты должен из говна и палок соорудить срочно полноценную операцию, у меня не было.

Я покопался в переписке Баталова, потом поднял архив Талля. Счастье нашлось в третьей папке. Профессор обсуждал с австрийским доктором Граббе самоубийство коллеги Яромира Мунди из Венского добровольного спасательного общества. Граббе убеждал Талля в том, что доктор страдал от сильных болей в брюшине, морфий ему уже не помогал. Попутно рассказывал о вкладе Мунди в появление «скорой» в столице. Оказывается, Яромир участвовал в спасательных мероприятиях на пожаре в Рингтеатре, когда погибло – большей частью задохнувшись в дыму – больше 400 человек. Уже неделю спустя Мунди подал австро венгерскому императору меморандум о создании скорой. В следующих письмах профессор интересовался структурой спасательного общества, обсуждал с Граббе золотой час, в ходе которого шансы на спасение пострадавшего самые высокие.

Я с удивлением узнал, что сам Мунди был в своей скорой и фельдшером, и кучером специальной кареты. Собственно, все материалы у меня были фактически на руках. Тут же, не откладывая дела в долгий ящик, я набросал письмо в венское спасательное общество с просьбой выслать мне методические пособия, описание штатной структуры. На русском написал, так как мой немецкий коряв и несовершенен. Завтра обращусь к услугам переводчицы.

Я уже себе вчерне представлял, с чего начнется местная служба «03», но мне нужно было подложиться бумагами для отечественных чиновников. «В Европах так делают». Это будет убойным аргументом и через сто лет. Даже не дожидаясь ответа из Вены, я стал составлять собственный меморандум, прямо на имя Ивана Николаевича Дурново, министра МВД. Раз уже это ведомство отвечает в стране за медицину, то чего стесняться?

Описал необходимость скорой, так сказать, обозначил проблематику, потом указал на успешный зарубежный опыт. Прикинул структуру: подстанция при полицейских участках и больницах, специальная карета для перевозки лежачих, две лошадки, кучер, врач и фельдшер.