– Чем это он так? – поинтересовался я у переминающихся возле двери парней.
– Колбу разбил, дурак, – буркнул правый. Мощный такой, с длинными руками и лицом неандертальца. Надбровные дуги, скулы… Мама согрешила со снежным человеком? Черт, какая только ерунда в голову не лезет. Защитная реакция.
– Азотная кислота в лицо брызнула, – произнес второй парень. Мелкий такой, суетливый. Все перекидывает из руки в руку железный шарик, переминается.
– В больницу его надо.
– А ежели сдохнет по дороге? – Большой надвинулся на меня. – Лечи!
Ладно, попробуем. Ожоги кислотой – штука нехорошая. Дело дрянь, если сразу не промыли… Такой ожог ничем нынче вылечить нельзя. Но я могу усыпить «Фредди», почистить глазницу, перевязать, после чего со спокойной душой сплавить его в Екатерининскую – там уже остатками кожи займутся хирурги.
Этим я и занялся. Усыпил хлороформом, удалил остатки глаза, прочистил глазницу, продезинфицировал. Вика перестала кричать, встала и, отворачивая лицо, начала мне помогать. Будет из нее толк!
Только я успел об этом подумать, как девушка на ухо мне прошептала:
– Это бомбисты! У них часто бывают кислотные ожоги.
Я на автомате посмотрел на руки парней. И очень зря. Мелкий, видимо, услышал шепот, увидел мой взгляд. Он выхватил из недр бекеши револьвер, крикнул:
– Чуб, они догадались! Под лед их надо!
Черный зрачок дула уставился прямо мне в глаза.
Глава 9
Вика ойкнула, попятилась прочь. Я же, наоборот, сделал шаг вперед, закрывая ее собой.
– Стой, сука! Стрельну!
Палец мелкого на спусковом крючке побелел.
– Чуб, – повернулся я к «неандертальцу», – и врачей не пожалеете? А на каторге как на это посмотрят?
Меня охватил какой то странный кураж. А ведь сейчас все, может, и закончится, этот нелепый костюмированный исторический балаган. Вику только жалко, хорошая девушка.
Чуб наморщил лоб, пытаясь вникнуть в ситуацию. Небыстрый товарищ.
А тут и обожженный очнулся. Застонал, сдернул с себя марлю – хлороформа у меня оставалось мало, так что дозу ему выделил небольшую.
– Что ты молчишь, Чуб?! – Рука у мелкого подрагивала, сейчас выстрелит. Даже, может быть, случайно.
Рука «неандертальца» полезла под полушубок, на физиономии появились признаки сложного мыслительного процесса. Все, ждать больше нельзя. Я обозначил на лице удивление и даже полуулыбку, адресованную дверям:
– Привет! Какими судьбами?
Купились. Ей богу, купились! Оба бомбиста повернули головы. И я тут же схватил левой рукой револьвер сверху, накрывая барабан и курок, а правым коленом, преодолевая боль в спине, со всей дури выдал пинок в пах Чубу. И сразу события пошли вскачь. «Неандерталец» вскрикнул, схватился за причиндалы, приседая. Мелкий нажал на спусковой крючок. Но курок щелкнул меня по пальцу, барабан не провернулся.
– На а а! – Я без замаха врезал кулаком в челюсть бомбиста.
Тот отпустил револьвер, рухнул на пол. Чуб тем временем встал на колени, начал раскачиваться, рыча. Больно ему. Я добавил ногой по голове мелкому, перехватил револьвер. «Неандерталец» был силен: уперевшись руками в пол, он уже поднимался.
– Получи! – Вика со всей силы опустила ему на голову медное госпитальное судно, что у нас зачем то стояло рядом с ширмой.
Бу ум! – Голова Чуба дернулась, глаза закатились. Он рухнул на подельника.
Я водил дулом револьвера туда сюда, не зная, в кого целиться. И целиться ли вообще. Спина просто кричала от обиды за то, что я с ней только что делал.
– Я… я его убила?! – Губы Виктории задрожали
Пришлось щупать голову Чуба. |