Изменить размер шрифта - +
Пока ждал, поразглядывал картины. Это были сплошь всякие передвижники. Я присмотрелся к подписи на одной из них. Репин. Ого.

Сам Пороховщиков оказался невысокого роста, лысоватый, с невнятной бородой и усами. Не производил впечатление крупного мецената и промышленника от слова совсем. Видно, что в возрасте уже, но энергичный, улыбается.

Нам подали чай, Александр Александрович поинтересовался, как прошли похороны. Сам он сразу повинился, что уже однажды болел тифом и теперь ужас как боится заразиться снова.

– Собственно, Павел Тимофеевич и вытащил меня из этого смертельного омута, – туманно пояснил Пороховщиков. – Думаю, его душа не в обиде на меня и мое семейство, что мы не пришли на похороны. Я сделаю крупное пожертвование на памятник доктору, есть мысли организовать врачебную премию его имени. Жители Арбата многим должны Зингеру. – Александр Александрович перекрестился. Я на автомате следом.

Начались осторожные расспросы про меня: кто да что… Я сослался на Блюдникова, батюшку Серафима. К нам присоединилась супруга Пороховщикова, которая успела переодеться в домашнее платье и нацепить драгоценности. Увешалась, словно елка, украшениями, блеск камней так и слепил глаза. Впрочем, кроме этих смешных понтов никакого дискомфорта она нам не доставляла, в разговор особо не лезла, решение мужа оставить за мной полуподвал, да еще с арендой рубль в год, не оспаривала.

Мы мирно попивали чаек, промышленник интересовался, как я вылечил спину, как мне арбатские пациенты, знаком ли с новым изобретением – граммофоном. Недавно Пороховщикову из Берлина привезли устройство, которое может проигрывать речь и музыку… Хозяин дома с удовольствием показывал картины, рассказывал о строительстве «Славянского базара», Репине, которого встретил совсем молодым. Мы подошли к семейному портрету. Ага, это же сам Александр Александрович, только значительно моложе. Рядом неизвестная дама, между ними стоит девочка.

– Супруга моя первая, Варвара Александровна, урожденная Приклонская. И доченька Оля.

Не стал спрашивать о судьбе первой жены и какая по счету нынешняя. Просто в этот момент я с трудом сдержал улыбку: мне девичья фамилия Варвары поначалу послышалась как Поклонская. Знаменитая «няш мяш, Крым наш». А ведь Вика на нее похожа слегка вздернутым носиком, детскими чертами лица…

Тут где то в прихожей послышался шум, и сразу вслед за этим в гостиную зашел слуга, что то сообщил Пороховщикову на ухо.

– Сейчас выйду, – недовольно ответил хозяин и, извинившись, пошел в прихожую.

Я посмотрел ему вслед и увидел взмыленного молодого парня, одетого в зипун.

– Бяда, Александр Александрович! В доме на Пречистенке леса обвалились!

– Что? – насторожился хозяин. – Как случилось?

– Не знаю, меня позвали, уже всё… Там троих рабочих привалило… Кирюхе ногу…

– Извините, мне надо срочно выехать… – сказал мне Пороховщиков, вернувшись в гостиную. – Сами понимаете…

– Я с вами! – тут же начал собираться и я. – Возможно, понадобится мое участие. Две минуты, только захвачу инструменты.

Раз уж Александр Александрович ко мне по доброму отнесся, надо соответствовать.

Злополучная стройка располагалась относительно недалеко. У ворот двора с развалинами деревянного дома под копыта лошади бросился какой то мужик в тулупе, будто Пороховщиков сам не знал, куда ему ехать. От резкого торможения я едва не уронил чемоданчик с инструментами, который держал на коленях двумя руками.

Стройка как стройка. Под забором сложены бревна от старого здания, накрытые хлипким навесом, груды кирпичей… Сейчас, учитывая погоду и праздники, масштабных работ нет, но что то делали, конечно.

Вот и место аварии. Судя по остаткам, рухнули работяги с высоты здешнего третьего этажа.

Быстрый переход