— Ты с царским сыном повежливей! — крикнул один из бояр.

   — Ладно тебе, — сказал Нечай. — Хозяин, зови свою половину.

Енафа отнекиваться не стала, села рядом с Алёной.

   — Видишь, — сказала та, — приходила к тебе смиренной побирушкой, а Бог меня — в атаманы. Бестолковее меня нет, вот и выкликнули.

Казаки выпили за здравие Степана Тимофеевича, налегли на вкусную, на царскую еду. Похваливали хозяйку, и Енафа улыбалась.

«Господи! — думал с ужасом Савва. — За один этот пир нас коли не повесят, так засекут до смерти».

   — В малых городах воеводы присланные, а стрельцы местные, — говорила Алёна. — За воевод стоять не будут, да ведь и мало стрельцов. Где сотня, где полсотни, а где десяток-другой.

   — Что ж ты под Макарьевым толчёшься? — ухмыльнулся Янка Микитинский.

   — В Макарьеве есть кому биться и есть за что. Все окрестные сундуки свезены в монастырь.

   — За сундуки-то мы не прочь повоевать! — засмеялись казаки.

   — Ты сундук вместо горба, что ли, повесишь? — рявкнул «царевич». — Мы за правду пришли постоять!

   — Святое слово! Нынче за правду война! — согласилась Алёна. — Я монастырь мучаю не ради сундуков. Сё — крепость, её надо взять, чтоб за спиной чужих не было, когда пойдём к Нижнему.

   — Верно! — хлопнул по столу огромной лапой «царевич» Нечай. — Янка, забирай полусотню наших донцов да тыщи две приставших и гони в Макарьев.

   — Макарьев на другом берегу! — возразил Янка.

   — Нам хозяева помогут. — Алёна подтолкнула Енафу. — Дашь корабль?

   — Я, чай, мужняя жена, — ответила Енафа.

Казаки упёрлись глазами в Савву.

   — На моём корабле восточные патриархи плавали, — сказал тот, храня достоинство. — Осчастливь и ты, ваше высочество.

   — Я? — призадумался Нечай. — Нет, я в другой раз. Нужно край показачить...

   — Прежде всего пусть Василь тебе присягнёт, — сказала Алёна. — Как бы из Казани войско не прозевать... Да ещё Козьмодемьянск.

   — Ай да черница! Истинный атаман! — радостно закричал Янка, наливая Алёне полную чару.

   — Кровь лью, а вина не пью, — отвела его руку атаманша.

   — Укажи-ка ты нам попа доброго, у какого мог бы я исповедаться, — тяжко вздохнул Нечай. — Сюда шли через Алатырь. Там на воеводстве сидел Акинф Бутурлин. Запёрся со всем семейством, с дворянами, с дворянками в церкви. На грех церковь была деревянная. Наши хотели их выкурить, а те заупрямились, не открыли дверей... Погорели.

   — Никогда не выбирай, на кого грехи сваливать. Не поп хорош, Бог милостив. Кого послал тебе, тот и есть лучший.

   — С твоим умом — тебе бы в игуменьи, — смеялись казаки.

Алёна поднялась.

   — Меня в Макарьеве ждут. Хозяевам спасибо за хлеб-соль, а тебе, царевич, за милость. — И глянула на Яцку: — Пошли, казак.

   — Да я недопил.

   — Волги тебе будет довольно — жажду утолить?

Казаки смеялись, нравилась им атаман Алёна.