|
Ему пояснили, что он проведет в беспамятстве десять недель. После замены скелета он будет лежать в баке, где мускулы постепенно адаптируются к новому, усиленному костяку. Затем скелетных дел мастера проведут следующую операцию, подключив новый костяк к его нервной системе. И наконец, полностью здорового, его извлекут из бака для непродолжительной рекуперации, после чего (но не ранее) активируют заглушенные высшие функции мозга. Он пробудится на чистых простынях в комнате, куда через открытое окно будут долетать цветочные ароматы, и почувствует себя новым человеком.
Так и случилось.
Вооз шевельнулся в своем кресле. Ему показалось, что он уснул и видел сны, но нет, он лишь вспоминал. С памятью можно было совладать. Ее можно было селективным образом удалять — хирургическим или электрически воздействием на области мозга, ответственные за хранение информации. Можно было даже записывать новые воспоминания. Он мог бы обзавестись новым прошлым, стать новым человеком, другим, с иными переживаниями. Некоторые культы практиковали такую переналадку прошлой жизни. Вооз же, человек по натуре ригидный, никогда и не думал о такой возможности. Жизнь реальна, и лишь воспоминания, основанные на реальных эпизодах, имели ценность. Принять иные воспоминания — значит погрузиться в сон наяву, и даже если сон этот продлится половину вечности, рано или поздно наступит пробуждение… Мысль эта пробудила в нем болезненные эмоции, и корабль, реагируя на них, вздрогнул. Корабль все время хлопотал о нем, переживал за себя и Вооза — оба они составляли предмет его забот. Он услышал неясный шум, щелчки, тихий-тихий шепоток — симптом некоей перемены в состоянии неустанно несущих вахту механизмов. И снова соскользнул в яркую галлюцинаторную пропасть воспоминаний…
В больнице не было зеркал. Он попросил принести, но ему велели хранить терпение. Сначала он должен был научиться сохранять равновесие, ходить, в общем, привыкнуть к себе. — А как насчет костяных функций? — осведомился он. Их еще не включили. Позднее ему покажут, как это сделать. Но даже оглядывая свое тело, он осознавал разительные перемены. Он видел, что находится в непривычной дотоле позиции относительно окружения. Он больше не горбился. Он стал высок и ростом почти не уступал другим людям. Спина выпрямилась. Конечности двигались свободно. Мускулатура сделалась невероятно гибкой и сильной. Новые, сладостные ощущения: стоять на одной ноге или пересечь комнату, наклониться и что-нибудь взять без риска упасть. Но он поразительно быстро свыкся со своим новым состоянием. Спустя пару дней эффект новизны прошел, самочувствие стало нормальным. Лишь после этого внесли зеркала. Через неделю его вызвали обратно в операционную и погрузили в сон, чтобы протестировать кости на специализированном оборудовании. Они словно в первый раз запускали двигатель нового типа: пойди что не так, возможны опасные осложнения. Он очнулся в уже знакомой больничной палате. Хитон приветствовал его. Все было в порядке. Можно начинать активацию костяных функций. Это он должен был сделать сам, но ему показали, как; требовалось сохранять осторожность. Всего функций у скелета имелось восемь, но пока ему собирались показать лишь две, спасательную функцию и функцию живости; последнюю он до времени сможет поднимать лишь на третий уровень из десяти предусмотренных. Спасательная функция сводилась к простому переключателю ВКЛ/ВЫКЛ. Впрочем, она должна была все время оставаться активной; и более того, скелетных дел мастера считали это величайшим своим достижением. Она поддерживала естественные системы восстановления организма и наделяла тело непревзойденными способностями к сопротивлению травмам и болевым шокам, а органы — ограниченной возможностью регенерации, по образу и подобию печени (дотоле — единственной такой в своем роде). |
