— Уехал, в смысле? — подразумеваю наличие у первого секретаря служебной машины.

— Он пешком с работы ходит, — говорит Светлана неодобрительно, словно осуждает шефа за такое ребячество, — говорит, что голову проветривает.

— Лида, пойдем, — говорю.

Вряд ли домашний адрес первого секретаря хранится в большом секрете.

— Погодите, — секретарша набирает еще один номер, короткий, всего три цифры, — Николай, ты ещё не уехал? Поднимись, пожалуйста.

Таким образом, к дому Молчанова мы подъезжаем на его же служебной машине. Живёт он в обычной двухэтажной панельке. Сразу видно человека городского. Всё местное начальство разных уровней предпочитает собственные дома, а этот выбрал квартиру, что по здешним меркам даже непристижно, пожалуй.

С огромным трудом мне удаётся уговорить Лиду остаться на лавочке перед подъездом. Приходится выдумать, что присутствие такой красивой девушки дома у одинокого мужчины может выглядеть неприлично и даже компрометирующе. Что без неё мне будет легче выбить у Молчанова возможную поездку в Москву.

Жадность побеждает любопытство, и Лида садится ждать в позе васнецовской Алёнушки.

— Ветров? Проходи, — Молчанов окидывает взглядом мой попугайский «прикид». — Из больницы сбежал, что ли? Зачем? Можно было оттуда позвонить.

— И вы бы прям приехали? — говорю.

— Приехал бы, если дело важное, — отвечает первый секретарь, — ты, знаешь ли, весь район на уши поставил своим детективным сюжетом. В чем дело? Вспомнил, кто на тебя напал? Почему тогда ко мне пришёл, а не в милицию?

Понимаю теперь, почему мне так легко удалось попасть к Молчанову. Он всё еще озадачен нападением, и думает, что я по этому поводу. Ждёт откровений.

— Проходи, — говорит Молчанов, вспоминая, что мы до сих пор общаемся в прихожей, — кофе тебе можно?

— Не знаю, — удивляюсь, — в больнице его не варят. Наверное, можно, у меня же не инфаркт.

Я сажусь на удобную тахту с велюровой обивкой. Квартира, судя по планировке, двухкомнатная. Гостинная обставлена с традиционным «советским шиком». ГДР-овская стенка, люстра с висюльками, цветной телевизор «Электрон» с мощным тумблером переключения каналов, размеченным, зачем-то как циферблат часов.

В комнате чисто. Такой немного спартанский порядок бывает в домах аккуратных закоренелых холостяков. Странно, я уверен, что видел на руке у Молчанова обручальное кольцо. А вообще о его личной жизни ничего не знаю, ни к чему как-то было до сих пор.

С кухны доносится запах горелого и сдержаная ругань.

— Кофе не будет, — заглядывает в комнату Молчанов, — как насчет чая?

— Положительно, Сергей Владимирович, — отзываюсь я.

Когда ещё сам первый секретарь райкома тебе стол сервировать будет? Закуски вполне демократичные, сушки и батончики «Рот-Фронт». Ни к тому, ни к другому мы оба не притрагиваемся, ожидая пока не настоится чай в небольшом заварнике.

— Так зачем ты ко мне пришёл? — спрашивает Молчанов.

Выкладываю на стол журнал и вижу, как округляются у него глаза. Фотографию он, конечно же, узнаёт сразу.

— На обороте посмотрите, — говорю, — фамилию автора.

— Это что, не твои снимки⁈ — делает он неожиданный вывод.

— Сергей Владимирович, — говорю, — у меня модель прямо возле вашего дома на лавочке сидит. И печатали мы их вместе с… Дмитриевичем.