— Дела-а-а-а, — Молчанов разглядывает журнал, словно надеясь «развидеть» всё происходящее.

— Вам фамилия «Орлович» не знакома? — спрашиваю.

— Нет, — хмурится Молчанов.

Видно, что задумался, ни к чему ему такое актёрство изображать.

— А вот я с ним знаком, — говорю, — это известный и уважаемый фотограф из Белоколодецка. И познакомил нас товарищ Игнатов из обкома.

— Владлен что ли⁈ — изумляется Молчанов, — когда он успел?

— Встретились случайно, когда я в область за аппаратурой ездил, — объясняю. — Вот он и порекомендовал к Орловичу обратиться за советом.

— Ты показывал Орловичу свои фото? — уточняет Молчанов.

— Нет, — мотаю головой, — точно, нет.

Первый секретарь хмурится. В таком изложении история выглядит максимально скверно. Именно он попросил у меня образцы моих работ. Затем он же передал их приятелю из обкома. Тот решил посоветоваться с Орловичем, а Орлович от своего имени отправил на конкурс.

Два партийных работника на пару с мэтром советского фотоискусства обокрали комсомольца. Пользуясь служебным положением… находясь в преступном сговоре…

С особым цинизмом.

Взгляд у Молчанова становится нехорошим. В каком-нибудь голливудском боевике, я не дал бы за жизнь главного героя в моём положении и ломаного цента. Там злобные корумпированные буржуйские чиновники и за меньшее в пластиковые пакеты упаковывают.

— Теперь вы понимаете, почему я лично к вам пришёл? — говорю.

— Посиди-ка, — просит Молчанов.

Он уходит в соседнюю комнату. Телефонный аппарат на журнальном столике начинает позвякивать, значит второй у Молчанова стоит в спальне. Хотя, может, у него там кабинет, ответственным работникам положено, между прочим.

Шумоизоляция хорошая и до меня доносится только: «Владик… Ветров… Орлович…» и ещё «етить вашу мать…». Меня подмывает подойти к аппарату и послушать, но я с честью выдерживаю соблазн.

Молчанов возвращается раздосадованный, очевидно, все его подозрения оправдались. Ещё в дверях он задаёт мне неожиданный вопрос.

— Алик, чего ты добиваешься?

Глава 2

— В каком смысле? — удивляюсь.

Своей фразой Молчанов ставит меня в тупик. Её смысл до меня доходит не сразу. Первый секретарь хочет понять, как далеко простирается моя жажда мести. Насколько я хочу крови коварного Орловича.

Не помню, была ли за плагиат в Советском Союзе уголовная статья, но скандал в любом случае получится серьёзный. Юношеский максимализм — он такой. Как вытащу на всеобщее обозрение грязное бельё, так потом не спрячешь.

И Молчанов, и его приятель из обкома, Игнатов, оба рискуют замазаться.

— Справедливости хочу, — отвечаю я, — на моём труде никто другой лавры себе зарабатывать не должен. Если снимок мой, то и фамилия под ним должна быть моя. Это — самое главное.

Молчанов выдыхает. Наверное, он ожидал худшего.

— Тебе в больницу надо, — переводит он тему, — я распоряжусь.

— Сергей Владимирович, некогда мне там валятся, — говорю, — не надо, я всё равно сбегу.

— Ну, как знаешь, — легко соглашается Молчанов, — до дома доберёшься?

— А что по этому поводу? — киваю на журнал.