– Что ты, конечно, нет. Туда никого не пускают.

    – Значит, это не музей?

    – Нет. Музеи у нас есть – там всякие предметы, какими мы пользовались до того, как достигли Уровня. Сосуд – вовсе не музей.

    – Может быть, что-то вроде храма?

    – Храм – что такое?

    – Вы верите в Бога?

    – В Бога?

    – Ну, молитесь, просите о чем-то… обращаетесь к небу…

    – К небу? Да. Но мы не просим, мы хотим. Чтобы солнце всегда светило.

    – Значит, вы верите в солнце?

    – Оно же есть – зачем в него верить? Мы верим в то, что мы – от людей. Они, другие, верят в Сосуд. И в Уровень.

    – Но Уровень ведь тоже есть – зачем в него верить?

    – Мы живем хорошо, я тебе сказала. И они говорят, что, если мы захотим как-то изменить Уровень, станет хуже. И всегда заботятся о том, чтобы не изменить Уровня, не изменить чего-нибудь. Чтобы все было, как вчера.

    – А ты?

    – Я… Среди нас есть такие, кто говорит, что это неверно. Что нужно развитие.

    – А что говорят те… ну, кто у вас главные?

    – Хранители Уровня?

    – Да-да, они.

    – Они говорят, что развитие должно быть. Но не такое. Не изменение Уровня. Они говорят, что развитие должно быть в наших отношениях. Мы должны больше любить друг друга и всех-всех. И еще развиваться физически. Участвовать в играх, ну и все прочее.

    – А форма собственности у вас какая?

    – Я не понимаю.

    – Ну, кому принадлежит то, чем вы работаете и на чем работаете, кому принадлежит земля и то, что на ней растет…

    – Ты знаешь, я не думала. Как-то не приходилось. А что?

    «Милая Нуш или Анна, – подумал я, – по этой части у тебя слабо, ничего не поделаешь. Но очень здорово, что я наткнулся на тебя, а не на какого-нибудь местного академика».

    – Значит, вот какие у вас дела. Скажи, а что делают с вами, когда ловят?

    – Учат. Внушают нам, что мы произошли от Сосуда.

    – А с теми, кто говорит о развитии?

    – С теми? – Она задумалась. – Право, не знаю. Говорят, их переселяют куда-то в другое место. Туда, где роют ямы и строят башни. Это далеко на юге, где ничего не растет.

    – Ага, – проговорил я. – Башни… Так. А кто живет в этом городе?

    – Ты же видишь: никто.

    – А ты?

    – О, я не живу здесь. Только переночевала.

    – Почему? – Я вдруг почувствовал, как давно забытое, казалось бы, чувство ревности поднимается в груди, подступает к горлу. – У тебя здесь свидание?

    Она отвернулась и стала глядеть в окно.

    – Опять ты…

    Что за дьявол: я снова забыл, что она – не Нуш!

    – Прости… Глупо, конечно. Прости. Но все-таки почему ты вдруг оказалась тут?

    – Тебе не надо знать, – сухо ответила она, не поворачиваясь.