|
Это было нечто звериное. Нет, хуже, чем звериное! Степняки поспешно накрывали головы полами халатов, а всадники напялили мохнатые шапки по самые уши. - Что это они? - удивился Томас. - Сам впервые вижу... - Слава Богу, - перекрестился Томас. - Я уж боялся, что ты все на свете видел и везде побывал. - Завидно? - Убивать таких пора. Мужик в клетке оглядел всех злыми глазами, зевнул и снова опустился на грязную подстилку. Всадник закричал тонким сорванным голосом. Один из половцев подобрал брошенное копье, подбежал и ткнул мужика уже острием. Тот рыкнул, бросился на прутья. Клетка затряслась, запах вонючего пота стал мощнее. Половец указал на Томаса и Олега, что-то прокричал. - Никак, драться выйдет? - забеспокоился Томас. - Сэр калика, теперь драться тебе. Я не снесу позора, чтобы супротив меня мужика выставили! - Ты ж только что перебил дюжину! - То в общем бою, а это поединок! Половцы снова разбежались, а пленник внезапно сунул четыре пальца в рот, оказавшийся широким, как у жабы, засвистел мощно и страшно. У Томаса и Олега заломило в ушах. Свист нарастал, в нем появились переливы, словно огромный соловей со скалу размером старался перекричать соседа. Или увидел вкусного червяка, толстого и длинного, как уж. Конь под Томасом прядал ушами, пятился. Томас удерживал железной рукой, но у самого сердце замерло, а вместо жаркой крови словно кто налил холодной ртути. Конь под Олегом пятился тоже, пока не уперся в стену. Но мощная ладонь свиста давила еще, бедное животное задрожало, колени начали подгибаться. Олег с трудом удерживал лук, а стрела на тетиве плясала, острый конец смотрел то в землю, то в небо, Поднялись пыль, пепел, закружились. Половцы попадали, головы укрыли халатами, всадники скрылись за церковью. Затрещала крыша на ближайшем тереме, конец обломился, его унесло, будто могучим ветром. Деревянные дощечки черепицы, гонта, посыпались, как орехи, рассыпались без стука: все заглушал пронзительный свист. - Что делать? - заорал Томас, покраснев от натуги. - У меня скоро доспех рассыплется, как из сухой глины! Олег прокричал в ответ, с трудом перекрывая свист: - Боишься? - Это же мужик! Я покрою себя позором! - Это чудовище! - Чудовищный простолюдин тоже простолюдин. Богатырь свистел не умолкая. Олег все ждал, когда он умолкнет на миг, чтобы набрать воздуха. - Когда же умолкнет хоть на миг! - закричал Томас тревожно. - Должен же воздух набрать! Воздух набираешь ртом, а выпускаешь... выпускаешь сзади. А у него все наоборот! - Странные вещи узнаю о своем друге, - изумился Олег. - Я, к примеру, и набираю и выпускаю одним местом. И даже не ртом, как-то неловко даже увидеть рыцаря с раскрытым, как у простолюдина, ртом... Даже у твоего коня есть ноздри... Томас покраснел, даже перья на плюмаже встопорщились. В смущении и ярости сорвал с седельного крюка боевой рыцарский топор, размахнулся так широко и мощно, что раздался свист рассекаемого воздуха, а затем и треск деревянных брусьев. Клетка содрогнулась, полетели щепки и обломки дерева. Свист оборвался, словно обрубленный острым лезвием. В мертвой тишине всхрапывали кони. Томас улыбнулся широко и светло, повернулся к деревянному столбу. Женщина покачала головой и махнула ему в сторону клетки. Томас поклонился и величаво развернулся к поверженному противнику. В клетке зияла дыра. |
