Он покосился на Баста.

— Они ведь, кажется, выглядят как темная тень или столб дыма, когда находятся вне тела, верно?

Баст кивнул.

— И к тому же, если бы она выскочила наружу, она бы просто принялась снова убивать уже в новом теле. Обычно они ведут себя именно так. Переходят из тела в тело, пока все не погибнут.

Трактирщик успокаивающе улыбнулся Хронисту.

— Вот видите? Может быть, это даже не был плясун. Просто нечто подобное.

Вид у Хрониста был почти безумным.

— Но мы же не знаем наверняка! Она сейчас может быть в ком угодно, в любом из жителей городка!

— Ага, может, она вообще во мне, — небрежно заметил Баст. — Может, я только и жду, пока вы утратите бдительность, а потом возьму и укушу вас в грудь, прямо напротив сердца, и выпью из вас всю кровь. Высосу, точно мякоть из сливы!

Хронист поджал губы.

— Не смешно!

Баст поднял голову и улыбнулся Хронисту — широко, как рубаха-парень. Однако что-то с этой улыбочкой было не так. Она словно бы застыла на его лице — чуть дольше, чем надо. И была она чуть более широкой, чем следует. И взгляд его был направлен не на самого писца, а чуть в сторону.

Баст на миг застыл. Его пальцы перестали ловко сновать среди зеленых листьев. Он с любопытством посмотрел на собственные руки и уронил полусплетенный венок на стойку. Улыбка медленно растаяла, лицо сделалось пустым и неподвижным, и он тупо обвел взглядом зал.

— Те вейан? — спросил он странным голосом. Глаза у него сделались стеклянные и невидящие. — Те-тантен вентеланет?

А потом Баст с головокружительной скоростью вылетел из-за стойки и устремился на Хрониста. Писец сорвался с места и сломя голову рванулся прочь. Он опрокинул пару столов и с полдюжины стульев, потом запутался в собственных ногах, рухнул на пол и бросился к выходу уже на четвереньках.

Ползя к двери, Хронист, бледный и перепуганный, решился оглянуться и обнаружил, что Баст сделал никак не более трех шагов. Теперь темноволосый юноша стоял у стойки, согнувшись в три погибели, и заливался безудержным хохотом. Одной рукой он закрывал лицо, другой указывал на Хрониста. Он буквально захлебывался смехом. Ему пришлось ухватиться за стойку, чтобы не упасть.

Хронист был взбешен.

— Урод! — рявкнул он, с трудом поднимаясь на ноги. — У-у, ур-род!

Баст, по-прежнему захлебываясь смехом, вскинул руки и принялся потрясать растопыренными и скрюченными пальцами, точно ребенок, изображающий медведя.

— Баст! — одернул его трактирщик. — Довольно! Я серьезно.

Но хотя голос Коута звучал сурово, глаза у него искрились смехом. И губы подергивались в сдерживаемой улыбке.

Хронист с видом оскорбленного достоинства принялся расставлять по местам опрокинутые столы и стулья, гремя ими несколько громче, чем то было необходимо. Наконец он вернулся на свое прежнее место и напряженно уселся. К тому времени Баст уже стоял за стойкой, все еще тяжело дыша, всецело поглощенный плетением венка из остролиста.

Хронист гневно зыркнул на него и потер подбородок. Баст подавил смех, притворившись, что подкашливает.

Коут хохотнул и вытянул из пука остролиста еще несколько веток, добавив их к длинной гирлянде, которую плел. Он поднял голову, встретился взглядом с Хронистом.

— Да, пока не забыл: сегодня должны зайти люди, которые рассчитывают прибегнуть к услугам писца.

Хронист как будто удивился.

— Что, в самом деле?

Коут кивнул и вздохнул с досадой.

— Ну да. Новости уже разлетелись, тут уж ничего не поделаешь. Придется разбираться с ними по мере прихода. Хорошо еще, что все, кто способен держаться на ногах, до полудня будут заняты в поле, так что нам не придется беспокоиться об этом до тех пор, пока…

Тут трактирщик неловко согнул веточку остролиста, она сломалась, и острый шип вонзился в подушечку его пальца.