— Кейтлин? — Майк стоял рядом, держа в руке банку пива. — Что случилось?

— Ничего, — пожала я плечами и боковым зрением увидела Роджерсона, стоящего в отдалении и глядящего на меня. — Мне просто стало… Ммм… Холодно.

— Холодно? — Майк оглянулся вокруг, как будто ожидал увидеть подтверждение моим словам в виде пингвинов или ледников.

— Ага, — отозвалась я, быстро глянув в сторону Роджерсона. Он все еще стоял на том же месте. — Дверь была открыта.

— Понятно, — произнес Майк, стягивая свой бомбер. — Возьми-ка.

Он стоял передо мной, протягивая кофту, а я просто застыла на месте, чувствуя на себе взгляд Роджерсона из соседней комнаты.

— Ну же, — Майк улыбался своей широкой белозубой улыбкой. — Надень, — держа бомбер в руках, он подошел чуть ближе, приглашая меня скользнуть внутрь и спастись от холода.

Вы можете смеяться, но это был Важный Момент. Он означал, что мы вместе, что я — его девушка, и мы вместе появляемся на вечеринках, школьных танцах и выпускном, вместе проводим субботние вечера, а на мой шее теперь нечто вроде ошейника. Мне было знакомо это, я видела прежде, как все это происходило с Кэсс.

Майк потряс кофтой. Я снова взглянула на Роджерсона. Тот поднял голову, глядя на меня с полуулыбкой. Этот момент я запомнила навсегда, он ассоциировался для меня с этой сценой. И я будто увидела саму себя со стороны, в месте, которое Кэсс никогда не видела и не знала. Я снова будто стояла под звездами, и они сияли все ярче и ярче, освещая мой собственный, другой, путь.

— Извини, — сказала я Майку и его бомберу — а затем повернулась и пошла туда, где стоял Роджерсон.

Мой собственный путь.

* * *

Когда мы с Роджерсоном шли по парковке, я не имела ни малейшего представления о том, что творю. Я понимала, что там, на вечеринке, Рина, вероятно, уже зла на меня за то, что я сорвала её планы, а Майк, скорее всего, натянул обратно свой бомбер и теперь говорит друзьям, что я, видимо, ударилась головой, когда свалилась с пирамиды, и теперь веду себя совершенно неадекватно.

— Итак, — произнес Роджерсон. Он смеется надо мной? Или нет? Почему я чувствую себя такой идиоткой? Мы подошли к его машине. — Что теперь?

Я стояла возле него, под этим пронизывающим ветром, в своей короткой юбке болельщицы, с заколками, выкрашенными в цвета нашей школы, в волосах. Я представила Рину — единственную из моих знакомых, которая всегда прямо говорила парням, чего ей хочется.

— Подвезешь меня домой?

— Ладно.

Он разблокировал машину и открыл передо мной дверь. Роджерсон не знал ни о Кэсс, ни обо мне, ему не было известно ничего о моей жизни, так что я могла быть кем угодно и делать что угодно

— Куда мы едем? — спросил он, заводя машину. Его рука опустилась мне на колено и, вместо того, чтобы сбежать, я придвинулась ближе.

— Лейквью.

Он кивнул, потянулся к радио и включил музыку.

Всю дорогу мы молчали. Роджерсон припарковался, не доезжая до моего дома, хоть я и назвала ему точный адрес, выключил музыку, затем повернулся и посмотрел на меня.

— Итак, — начал он, — не жалеешь об этом?

— О чем?

— Что уехала со мной. У кого-то были планы на тебя, судя по всему.

Я подумала о Майке Эвансе, стоящем в кухне и все еще протягивающем мне бомбер, и разочаровании, смешанном с удивлением, написанном на его лице.

— У него-то были планы. Но не у меня.

Роджерсон кивнул, проводя ладонью по повязке на моей ноге.