Пол допускал, что его квартира и домик Марго в Санта‑Монике уже сгорели.

С такой высоты он мог только вообразить себе мчащиеся в панике автомобили и перегораживающие проезжую часть пожарные машины, которые сверху должны были выглядеть, как подвижные красные жуки.

Что‑то случилось с побережьем к югу от Лос‑Анджелеса. Волны Тихого океана местами заходили здесь слишком далеко вглубь суши.

Пол начал задыхаться и тут же осознал, что он пытается через невидимый кляп крикнуть Тигрице, чтобы она что‑нибудь предприняла.

Но она даже не посмотрела на него — она отодвинулась от пульта управления, присела на невидимом полу и сосредоточила свое внимание на юго‑востоке, где простиралось море.

Тремя километрами ниже корабля над изменившемся до неузнаваемости побережьем мчалась по небу тяжелая серая туча, за которой тянулся темный хвост. Когда этот хвост столкнулся с огнем на Лонг Бич, дым стал белым. Дождь! Проливной дождь!

Пол посмотрел немного севернее тучи и увидел два серебристо‑стальных военных реактивных самолета, летящих в их сторону. Под их крыльями внезапно появился дым. И через мгновение Пол сумел различить четыре ракеты, растущие прямо на глазах и нацеленные в летающую тарелку.

Тут же ему показалось, что Лос‑Анджелес стремительно провалился вниз. Обзор увеличился в десятки раз. Пол увидел новые полосы дыма, совсем маленькие с такой высоты, тянущиеся вдоль побережья в сторону Бейкерсфилда. А через короткое время все закрыла зеленая, как биллиардный стол, стена. На этот раз зеркала не было — наверное, для разнообразия.

Тигрица засунула длинную лапу в огромный цветок и вытащила оттуда Мяу. Она прижала к себе маленькую кошку и, полуобернувшись к Полу, громко сказала:

— Видишь, мы спасли для него обезьяний город. Сделали дождь, но эти обезьяны так неблагодарны! Вот и помогай им после этого, рискуя получить пару ракет в подарок!

Мяу начала вырываться, словно хотела вернуться к играм среди цветов, но Тигрица длинным, как ствол винчестера, языком, полизала ей мордочку и кошка, с удовольствием потянувшись, замерла в ее лапах.

— Мы не любим его, правда? — замурлыкала Тигрица голосом, в котором звучал жестокий смех, и одновременно искоса посмотрела на Пола. — Обезьяна! Чего можно ожидать от них? Толпы трусливых, верещащих обезьян! Без индивидуальности, без света разума и полета мысли!

Пол охотно удушил бы это существо, с удовольствием сжимая руки на гладком зеленом мехе ее шеи. Да, он охотно сделал бы это…

Тигрица сильнее прижала к себе Мяу и громко шепнула:

— Он страшно воняет. Его мысли тоже воняют!

Несчастный Пол вспомнил, как он когда‑то думал, что Марго издевается над ним. Но тогда он еще не знал Тигрицы…

Дон Мерриам находился в маленькой комнатке со стенами спокойных пастельных тонов. Он сидел на краю постели, вернее, на краю огромной пружинистой подушки.

Перед ним на высоте колен находился низкий столик, на котором стояла прозрачная кружка, кувшин с водой и прозрачная тарелка, полная маленьких, белых, губчатых шестигранников с шероховатой поверхностью, вкусно пахнущих свежим хлебом. Поскольку он ощущал сильную жажду, то сделал несколько больших глотков воды и только для пробы положил в рот один шестигранник, у которого оказался на удивление приятный вкус.

Кроме стола и кровати, в комнате находились унитаз и душ — нет, не душ, а скорее квадратный метр пола в углу комнаты, где из потолка постоянно шел теплый дождь. Однако вода не брызгала на стены и не заливала остальную часть комнаты. Дон еще не пользовался этим душем, хотя уже и разделся до белья.

Температура, освещение и влажность в комнате были так идеально приспособлены к человеческому телу, словно комната была специально спроектирована для комфорта человека.

Прежде чем раздвижная дверь под цвет стены закрылась за его хозяином, или же стражником, двуногий красно‑черный тигр сказал:

— Выпей.