Профессор стоял задумавшись и с грустью улыбался им.

Гарри Мак‑Хит наконец облек в слова немой вопрос, занимавший всех.

— Это значит, что прилив произойдет в то же самое время, только будет… в во се мь де ся т р аз си ль не е ?

— Этого он не говорил! — горячо воскликнул Хантер. — Рудольф, ты не принимаешь во внимание фактор времени. Мы в любом случае можем рассчитывать на один спокойный день. Кроме того, приливы — это резонансное явление. Нужно время, чтобы океанические волны начали колебаться с большой амплитудой.

— Может быть, и так, — ответил Рудольф. — Однако, — он говорил все более решительным тоном, — эта планета находится над нами и наши рассуждения никак не могут изменить ее массу. Вы ведь видите, что она сделала с Луной! Займет ли это семь часов, или неделю, так или иначе огромный прилив наступит, а когда это произойдет, я буду себя чувствовать в безопасности только на вершине горы Моники, — объяснил он Хиксонам. — И в се же , — тут он повысил голос, — е сл и ч ел ов ек у пр ед ст оя т с ер ье зн ые ис пы та ни я , о н до лж ен со бр ат ь в се си лы … так, как это сделаю я через несколько секунд. Если кто‑то хочет терять энергию на пустую болтовню — пожалуйста, мне это не мешает.

Он вытянулся на четырех креслах, прикрыл рукой глаза и вскоре громко, почти театрально захрапел.

Во второй раз облетая вокруг Странника, Дон Мерриам неожиданно осознал, что само присутствие в космосе этой необычной планеты может угрожать Земле. Ведь могут произойти землетрясения и огромные океанические приливы, хотя он не был уверен в том, как быстро это начнется — а также… нет, невозможно, чтобы с такого расстояния Странник расколол Землю на части. И все же, Дон пожалел, что не может посмотреть на Землю через бинокль и убедиться в том, что ей ничего не грозит.

Он решил, что сделает все возможное, чтобы предупредить Землю об опасности, несмотря на то, каким бы безнадежным не казалось это занятие. Включив радиопередатчик, он начал вызывать основную базу Лунного Проекта. Один раз ему показалось, что донесся ответ — но уже через мгновение он не был в этом уверен.

На ум постоянно приходила странная мысль — а не подслушивает ли его какое‑нибудь существо на крапленом зеленью полушарии этой странной планеты?

Если на пляже под Лос‑Анджелесом еще царила ночь, то на Манхэттене, где находились Араб Джонс и его братцы‑наркоманы, солнце уже светило высоко в небе. Линия дня и ночи передвигалась на запад в своем обычном темпе — тысяча сто двадцать километров в час — и теперь проходила через Скалистые Горы. Над плоскогорьем Асы Голкомба занимался рассвет.

Около площади Рузвельта Араб указал на крыши и закричал:

— Они там!

Большой и Пепе посмотрели наверх. На низких крышах домов роились люди, что отчасти объясняло загадку, почему на Сто Двадцать Пятой улице было так пусто. Несколько человек смотрели с крыш вниз, некоторые горячо размахивали руками и что‑то кричали.

Однако нельзя было разобрать ни слова, поскольку все заглушал звук работающего мотора брошенного такси, которое стояло так близко, что Большой оперся об его раскрытую дверцу, чтобы удержать равновесие.

— Безумцы, они думают, что на крыше бомба их не достанет, — рассмеялся Пепе, задирая голову. — Неужели они до сих пор не знают, что бомбы падают сверху, а не снизу?

— Ты в этом уверен? — поинтересовался Большой.