— Новый проект?

— Да. И идет неплохо. Вот, смотри.

Она коснулась клавиш мультиплексора, и лента закрутилась. Тревильен погрузился в поток стимул-цветовых узоров, звуков, запахов, вызывающих ощущение вкуса. Произведение было абстрактным, но он увидел перед собой горы, все горы мира…

— Здорово. Словно стоишь на краю ледника, на десятикилометровой высоте.

— Ты слишком приземлен, — она погладила его волосы. — Это все-таки обобщенное впечатление. Я хотела добавить немного настоящего холода, но это слишком отвлекает. Пришлось остановиться на ледяной синеве и высоких нотах.

— И это говорит человек, ни разу не заглядывавший в кибернетическую теорию искусств?

— «Искусство есть форма коммуникации, — откликнулась она на песнеречи. — Коммуникация есть передача информации. Информация есть упорядоченность в пространстве-времени, выделяемая среди множества всех возможных упорядоченностей по законам селекции и, таким образом, способная иметь некое значение. Значение есть индуцированное состояние реципиента, и в случае искусств — в основном эмоциональное…» Вот еще! Можешь сколько угодно забивать себе голову вашей математической логикой! А я просто знаю, что годится, а что нет, и этого достаточно.

Так и есть, подумал он. Браганца Диана могла не понимать синтетических мировоззрений современной философии, но это ей не мешало. Она просто творила.

— Нужно было предупредить меня, что ты приедешь, Мика. Я бы подготовилась.

— Я и сам не думал, что приеду. Меня вызывают. Я прилетел попрощаться.

Наступила долгая тишина. Когда Диана заговорила вновь, она глядела в сторону.

— Подождать это не может?

— Боюсь, что нет. Это срочно.

— Куда ты летишь?

— На границу, к Стрельцу. Оттуда — куда угодно.

— Черт, — сказала она сквозь зубы. — Черт, черт, черт.

— Но я вернусь.

— Когда-нибудь, — негромко ответила Диана, — когда-нибудь ты не вернешься.

Затем поднялась на ноги.

— Ладно, расслабься. Но сегодня-то ты останешься? Вот и славно. Давай выпьем.

Она принесла вино в бокалах из горного хрусталя. Мика чокнулся, прислушиваясь к тихому чистому звону, поднял бокал, посмотрел на свет. Внутри бокала вспыхнул рубиновый огонь.

— Славное вино, — одобрительно кивнул он. — А что новенького у тебя?

— Ничего. Разве у меня бывает что-то новенькое? Вот предложение от одного почитателя. Он даже настаивает на контракте.

— Если он то, что надо, — печально ответил Тревильен, — лови его на слове.

Диана смерила его взглядом. Напротив нее в кресле сидел высокий, худощавый мужчина, крепко сбитый, отлично сложенный благодаря современной системе образования. Смуглое лицо, крючковатый нос, глубокие морщинки между зеленых глаз, светящихся холодным светом, прямые черные волосы, багрянцем отливающие под солнцем. В нем было что-то безвременное, бесстрастное.

Что ж, Служба Координации выбирала себе зрелых агентов. Они были не суперменами, они были гораздо загадочнее.

— Нет, — покачала она головой. — Не стану ловить.

— Дело твое, — он не стал развивать тему.

Их связь длилась уже несколько лет. Для него — Диана знала это — она была не больше чем просто приятной подругой. Он никогда не предлагал ей контракт, а она не напрашивалась.

— Какие у тебя директивы на этот раз?

— Не знаю. В самом деле не знаю. Это самое скверное.

— Ты хочешь сказать — машина не дала тебе указаний?

— Машина сама не знает.