— Я пришел, Илалоа, — повторил он, ощущая неуклюжесть собственных слов. Она молчала, Шон вздохнул и уселся наземь у ее ног.

Говорить с ней было необязательно. Это с людьми он был одиночкой, запертым во мраке собственной черепной коробки, тщетно пытаясь достучаться до своих сородичей, но так и не получая ни ответа, ни ощущения близости. Язык был для него и мостом, и стеной; Шон знал, что люди разговаривают друг с другом потому, что боятся молчания. А с Илалоа он узнал тишину, и это было понимание, и не было одиночества.

«Оставьте местных самок в покое!» На других планетах об этом законе номадов не приходилось напоминать — кого могла привлечь жалкая карикатура на человека? Но здесь… Встретив это существо, эту женщину, больше чем женщину, он нарушил закон. Но ему в спину не вонзилось ни копье, ни стрела. Потом до сих пор им было нечего стыдиться.

Илалоа села рядом с ним. Он посмотрел ей в лицо — мягкие, плавные, милые черты, воздушные арки бровей над огромными фиолетовыми глазами, маленький вздернутый носик, нежные губы.

— Когда ты уйдешь? — ее голос был низким, переливающимся.

— Через три дня. Не хочу говорить об этом.

— Нам придется говорить об этом, — печально возразила она. — А куда ты уходишь?

— Туда, — он махнул рукой на усыпанное звездами небо. — От звезды к звезде. Не знаю сам. Я слышал, что на этот раз мы отправимся к новым территориям.

— «Туда»? — переспросила она, показав на Большой Крест.

— А? Да. К Стрельцу. Откуда ты знаешь?

Она улыбнулась.

— Мы слышим разговоры, даже в лесу. Ты вернешься, Шон?

— Если останусь жив. Но не раньше, чем через два года. Считай, больше. Четыре, может быть, шесть лет. Не знаю.

Он попытался улыбнуться.

— Но к тому времени, Илалоа, ты уже будешь… не знаю, как у вас заведено. И у тебя будут свои дети…

— А у тебя нет детей, Шон?

Это было бы самым естественным во вселенной — рассказать ей о том, что случилось. И он рассказал. Она серьезно кивнула, прикрыв пальцами его руку.

— Как тебе должно быть одиноко.

В ее голосе не было и следа сентиментальности, это была почти констатация факта.

— Я привык, — ответил он. И добавил с неожиданной горечью: — Не хочу говорить о расставании. Это и так случится слишком скоро.

— Если ты не хочешь уходить, то оставайся.

Он тяжело покачал головой.

— Нет. Это невозможно. Я не могу остаться, даже на планете, где живут люди. Номады живут меж звезд уже три сотни лет. Те, кто не выносили такой жизни, уходили, с планет приходили новые, те, кто сумели приноровиться, оставались. Разве ты не понимаешь, мы уже не просто культура или образ жизни. Мы — новая раса, это у нас в крови.

— Знаю. Я просто хотела, чтобы это было ясно тебе.

— Я буду скучать, — начал Шон. Слова цеплялись друг за дружку. — Мне даже страшно представить, как я буду скучать по тебе, Илалоа.

— Ты знаешь меня всего несколько дней.

— Это кажется дольше… или меньше… не знаю. Ладно. Не обращай внимания. Я не имею права говорить о некоторых вещах…

— Может быть, имеешь, — возразила она.

Ночная тишина неожиданно взорвалась грохотом его сердца.