Дождь бушевал до тех пор, пока бурные потоки не смыли с улиц Арваннета летнюю грязь и осеннюю павшую листву в каналы. Из окон Касиру район Нор казался опустевшим: в опустившейся на город темноте в жилых домах и трактире не горели огни, да и на дороге не было видно ни единой живой души. Адский Монастырь тенью вставал над крышами. Но в этой комнате ярко светили лампы, отражавшиеся в хрустале и серебре, чувствовался уют, стены были обиты бархатом сливового цвета, в комнате пахло благовониями.

Заместитель главы Братства Рэттлбоун откинулся на спинку кресла, затянулся сигаретой с марихуаной, медленно выдохнул дым, который тонкой струйкой начал подниматься вверх над его высохшим лицом. Потом он пробормотал:

— Да, ваше приключение достойно целого героического эпоса. Но боюсь, что лично я не захотел бы становиться героем — такие люди обычно до старости не доживают, погибая намного раньше в какой-нибудь переделке.

Джоссерек шевельнулся в своем кресле.

— Вы что же, хотите так все и оставить — чтобы вас по-прежнему преследовали констебли, ни на секунду не давая передышки, пока не переловят последнего из вас? — пробурчал он. — Выехав на дорогу в Ньюкип, я заметил пугала на полях, которые, как я слышал, сделаны из кож приговоренных к смерти убийц. Такая смерть кажется мне более позорной, чем от меча.

— Но неудавшихся мятежников наказание ждет куда менее элегантное, — заметил Касиру. — Наши мучения в Норах еще терпимы. Оккупационные силы слишком малочисленны, слишком заняты своими делами в других местах, чтобы совершать на нас частые налеты, а не так, как сейчас, лишь изредка. И еще реже им удается схватить кого-нибудь путного. Наши самые серьезные проблемы идут от того, что мы потеряли покровительство со стороны Гильдий.

— Одно только это со временем задушит вас. — Джоссерек подался вперед. — Послушайте, да ведь я предлагаю вам союз с северянами и приморцами, на который вы так надеялись. Я не прошу вас принять решение немедленно, сегодня же. Ясно, что это невозможно. Честно говоря, моя сторона хочет получить разумные гарантии успеха, прежде чем мы выступим. Я один из нескольких человек, которые ведут открытые переговоры с различными слоями населения этого города, и наша цель — добиться принятия соглашения и координация совместных усилий — иначе восстание потеряет всякий смысл. Разве не можем мы с вами вдвоем попытаться разобраться в этом деле? И потом, если перспективы вам покажутся многообещающими, разве вы не сможете и в будущем поддерживать эти контакты?

— Это потребует времени, — предупредил Касиру.

— Я знаю, — с некоторой грустью ответил Джоссерек.

— Но… да, на таких условиях вы представляете для меня интерес. — Касиру ослепительно улыбнулся. — Вы будете моим желанным гостем.

Эрсер эн-Хаван, Святейший Советник Мира, облаченный в традиционную серую мантию, восседал на мраморном троне, высеченном столь давно, что в спинке и на сиденье протерлись дыры, и вертел в руках маленький глобус из дымчатого хрусталя, который носил на груди. Карта, выгравированная на этом глобусе, показывала очертания берегов и границы ледника, отличные от тех, что были нанесены на современные карты. Убранство комнаты было строгим, занавеси опущены. Джоссерека ввели в нее с завязанными глазами. Он знал лишь то, что эта комната расположена где-то в Храме Короны.

— Знай, — прошелестел голос мудреца, — что я принимают тебя только потому, что сообщение, которое ты передал мне через посредников, заслуживает дальнейшего изучения. Возможно, я заставлю тебя дать мне больше информации, прежде чем арестую тебя и передам имперским инквизиторам.