– Главное ещё впереди, – пообещал я.

    – Я это чувствую, – призналась она.

    Она лежала, не шевелясь, но я чувствовал, как её ногти все сильнее впиваются мне в руку.

    – Мне страшно, – пробормотала она.

    – В этом нет ничего страшного, – возразил я.

    – Я чувствую, как ты все больше подчиняешь меня себе.

    – Так и есть.

    – Нет, я не хочу!

    – Не бойся.

    – Ты должен меня отпустить!

    – Подожди, уже недолго осталось.

    – Пожалуйста, отпусти меня, – взмолилась она.

    – Горианцы считают, – напомнил я, – что женщина в ошейнике может быть только женщиной.

    Она одарила меня полным ярости взглядом.

    – А ты, моя очаровательная Элизабет, носишь ошейник.

    Она со слезами отчаяния в глазах порывисто отвернулась.

    И тут я почувствовал, как её ногти, впиваясь, едва не разорвали кожу у меня на руке; губы девушки сомкнулись, голова откинулась назад, тело мучительно изогнулось так, что плечи её оторвались от пола, глаза, до этого момента закрытые, широко распахнулись, и в них отразилось тревожное изумление, по телу девушки пробежала конвульсивная волна, её словно захлестнуло заполнившим тело пламенем, отразившимся в её обращенных ко мне глазах, и тут я, следуя требованиям горианского обряда посвящения в рабыню, со всем подобающим традиции презрением коротко бросил:

    – Рабыня!

    Взгляд её наполнился ужасом.

    – Нет! – закричала она и с дикой ненавистью рванулась с пола и заработала кулачками с такой отчаянной яростью, что, очевидно, готова была бы избить меня, если бы я только позволил.

    Я знал, она, возможно, решилась бы даже убить меня, если бы это было в её власти. Но сейчас она могла лишь попытаться вырваться из моих объятий, царапаться и кусаться, пока я не утихомирил её и не подарил ей поцелуй – поцелуй господина, принимающего покорность своей рабыни, не имеющей возможности выказать свое неповиновение.

    – Рабыня! – со стоном вырвалось у неё из груди. – Я – рабыня! Рабыня!

    Через час она лежала на ковре в моих объятиях и со слезами на глазах смотрела мне в лицо.

    – Теперь я знаю, что такое быть рабыней в руках господина, – пробормотала она.

    Я не ответил.

    – Но хотя я и рабыня, – продолжала она, – я впервые в жизни чувствую себя по-настоящему свободной.

    – Просто впервые в жизни ты чувствуешь себя женщиной, – сказал я.

    – Мне нравится это чувство. Я счастлива чувствовать себя женщиной! Я счастлива, Тэрл!

    – Не забывай, что ты всего-навсего рабыня.

    Она рассмеялась и потрогала свой ошейник.

    – Я женщина Тэрла Кэбота, – сказала она.

    – Рабыня Тэрла Кэбота, – поправил я.

    – Да, рабыня, – согласилась она.

    Я рассмеялся.

    – Ты не будешь наказывать меня слишком часто, хозяин? – спросила она.