Изменить размер шрифта - +
И тем не менее знал, что под поверхностью музыки ждет скрытая информация.

Сняв наушники, Хоуи встал и покачнулся. За испачканными граффити окнами, сливаясь в единое пятно, проносились колонны платформы, точно поезд стоял на месте, а весь мир вокруг ускорялся.

Рыжий тоже распрямил долговязое тело. Хоуи попытался перекричать грохот:

— Спасибо, чувак, я, наверное, проехал бы. Замолвлю за тебя словечко старику Войновски.

Скрежет тормозов поглотил ответ Херрингбона — возможно, и к лучшему, поскольку единственное, что Хоуи сумел разобрать, прозвучало как «зеленая грудь зовет утиную картофелину».

Оглядывая вагон в те несколько секунд, которые оставались до открытия дверей, Хоуи заметил кое-что.

Все в поезде накачивались информацией.

Одни читали газеты: «Таймс», «Ньюс», «Пост», «Дерьмо», «Вкратце», «Круть». Другие погрузились в книги с твердым переплетом или с мягким, а то и вовсе в комиксы. Третьи рассматривали рекламные объявления над головой: СЪЕШЬ, ВЫПЕЙ, ПОПРОБУЙ, КУПИ, ПРОДАЙ, УЗНАЙ, УВИДЬ, ПОЙДИ, ПОЕДЬ, ПОСЛУШАЙ, ПОНЮХАЙ, ПОЧУВСТВУЙ. Бизнесмены изучали содержимое своих дипломатов. Короче, не было ни одного, кто тем или иным способом не обрабатывал данные.

Внезапно Хоуи это показалось очень странным.

Двери, дребезжа, раздвинулись, и вслед за Херрингбоном Хоуи вышел на платформу.

В толчее Хоуи пропустил название станции, но если это и впрямь была нужная, то он приблизительно знал, где им полагается быть — согласно адресу на конверте. И когда они поднялись на улицу, все до последнего запахи и звуки подтвердили его догадку.

Они очутились посреди Гарлема, где в номерах домов на перекрестках красовались трехзначные числа, где сам воздух пропитался музыкой и нищетой, а бары были такими крутыми, что даже не имели названий.

Быстро сориентировавшись, Хоуи сказал:

— О'кей, Рыжий, думаю, нам нужно пройти три квартала на восток. Шевели ногами. Времени без четверти одиннадцать.

Они тронулись в путь.

На первом перекрестке путь им преградил поток машин, поэтому пришлось переждать, когда переменится свет. Когда же наконец загорелся зеленый, Хоуи заметил электронное табло ИДИТЕ. Оно барахлило, и на нем значилось:

НЕ ИДИТЕ ИДИТЕ

Табло на втором перекрестке тоже было сломано и гласило:

ИДИТЕ НЕ ИДИТЕ

А третье говорило просто:

НЕ

Теперь они оказались на Ленокс-авеню. Посмотрев на номера домов, Хоуи всего в двух шагах отыскал нужный. Он направился к дому, но остановился, поставив ногу на первую ступеньку крыльца. Над дверью висела большая, грубо намалеванная вывеска:

ДОБРО-ПОЖАЛОВАТЬ-ТЕБЕ-ВЗЫЩУЩЕМУ-КРОВИ-АГНЦА-КОНГРЕГАЦИОНАЛИСТСКАЯ-ЦЕРКОВЬ-ГОСПОДА-НАШЕГО-ИИСУСА-ХРИСТА

Хоуи порылся по глубоким карманам, пока не нашел конверт.

— Преподобный мистер Неувядаемый. М-да, логично. Ладно, пошли, Рыжий. Время поджимает.

Оба курьера вступили в здание церкви.

Внутри их приветствовала дружелюбная чернокожая женщина в цветастом платье, которая согласилась проводить их к преподобному Неувядаемому. Они прошли через несколько помещений (одно оказалось заставленным складными стульями залом) в кабинет, в дверях которого толклись самые разные люди. Фоном атмосфере лихорадочной деятельности служило включенное радио.

За письменным столом сидел толстяк в дорогом костюме. Кожа у него была цвета блестящего каштана, волосы — жесткие от какого-то геля, пальцы усеяны кольцами. Иными словами, что-то среднее между игроком с речного пароходика и импресарио боксера. Занят он был тем, что отдавал приказы.

— Гарольд, я хочу, чтобы ты занялся прохудившейся трубой в кухне для бедных. Ее нужно починить до ужина. Олвин, позвони в приемную мэра напомнить, что муниципальный бассейн нужно открыть до конца школьных занятий.

Быстрый переход