Хоуи недоуменно уставился на босса. Наконец хрипло, словно голос у него заржавел от неупотребления, спросил:

— Но каковы… каковы цели?

— Если бы я мог, то обязательно бы вам сказал, — отвечал Войновски. — Но назвать их невозможно. Понимаете, мы ничего не утаиваем. Тайны и секреты — часть старой парадигмы. Наш метод — открытость. Мы говорим все. Любая информация в равной мере поддается манипуляции и имеет равную ценность. Мы не делаем различий между точками зрений. Мы принимаем информацию всех и каждого. Мы распространяем точку зрения ФБР, ЦРУ, Агентства национальной безопасности США, КГБ, Ми-15, Эм-19, коза-ностры, Моссада, сандинистов, Службы А, Национальной службы информации, «Сияющего пути», ИРА, Организации освобождения Палестины, Полисарио, Аль-Кайды, Красных Бригад, Поссе Комитатус, Второго управления, Гобернасьон, Б'наи Б'рит и Белого братства — и я назвал лишь немногих. Наши сотрудники принадлежат ко всем религиям, народам и этническим группам. Среди наших оперативников — католики, квакеры, протестанты, шииты, сунниты, индуисты, буддисты, баптисты, сайентологи, англикане, иудаисты, брайаниты, последователи макумбы и вуду. Каждая страна ощущает наше присутствие. Мы рады любому исходу наших действий — или отсутствию оного. Мы за наводнения и за засухи. За войну и за мир. За анархию и за тоталитаризм. За любовь и за ненависть. Мы поддерживаем левых, правых и тех, кто выбрал середину. Каждая система и форма правления равно близка по духу нашей компании. Мир, каким вы его видите, нас более чем устраивает. Но мы трудимся ради его изменения. Вы меня понимаете?

Хоуи на целую минуту утратил дар речи.

— Боюсь, — сказал он наконец, — понимаю.

7

«Некоторые откровения лучше всего видны в сумерках».

Где-то хлопнула дверь.

Не открывая глаз, Хоуи услышал звук — едва-едва различимый за музыкой у него в голове, где жутковатые синтезаторы и иномирные колокольчики позвякивали на водородном ветру: «Deeper and Deeper» группы «Fixx».

Безразличный, кто входит к нему без приглашения, Хоуи слушал музыку, ощупью ища руководства в ее глубинах.

Внезапно наступила тишина, давление в наушниках исчезло.

Хоуи неохотно открыл глаза.

Перед ним стояла Лесли.

— Превращаешься в растение? — спросила она.

Сказано было беззаботным тоном, но в лице Лесли читалась тревога. Хоуи почувствовал, как в нем просыпается почти позабытое чувство долга перед бывшей подружкой. Хотя теперь он и не любил говорить, но все же заставил себя выдавить:

— Ага, наверное. Ничего серьезного. Просто жду звонка.

— Чьего?

Хоуи пожал плечами:

— Ну, знаешь… С работы.

Лесли строго глянула из-под козырька фуражки.

— Послушай, Хоуи. От этой работы тебе один вред. Она с самого начала мне не нравилась. И я знаю, что ты не все мне про нее рассказал. Тогда она, наверное, понравилась бы мне еще меньше. Почему бы тебе ее не бросить? Просто не брать трубку, когда тебе позвонят?

— Не могу. Я слишком глубоко увяз.

Лесли потянулась было, чтобы стащить с Хоуи его дорогущие наушники и растоптать их, но Хоуи их у нее вырвал. Вид у нее стал такой, будто она вот-вот расплачется.

— Это ужасно, Хоуи! Ты уже сам не свой. Ты гоняешься за химерами. Идешь по ложному следу. Ты… ты… в плену у фата-морганы.

Хоуи едва не подскочил на стуле.

— Ты ее знаешь?

— Кого?

Тут он понял свою ошибку.

— Так, пустяки. Никого. Забудь.

— Ладно! — завопила Лесли. — Забуду!

И убежала, хлопнув дверью.