1

ABC авеню D

На кой черт, скажите, здоровому парню два настоящих легких?

Рафаэль Эрнесто Мирафлорес задавался этим далеко не гипотетическим вопросом, пока с деланной ленцой фланировал по Авеню D на встречу в тяп-мастерской. В груди у него ощущалась пустота, будто мясник с окровавленными руками уже, хохоча, вырвал из него дыхалку. Словно бы вдоль спинного столба с оболочкой из нервов уже загнали стержень холодка, словно метаинформ (мало ему, что и так занял все мысли наяву!) запустил сверхпроводники в само его тело. У Рафа действительно было паршиво на душе, и он не знал, правильно ли поступает. Но как еще ему заполучить агента?

А заполучить агента он определенно хотел. Собственный агент — не только источник бесконечных развлечений и свидетельство статуса, это еще и мощное орудие, возможность выбраться из Сети.

Жаль только, что ради этого придется выйти за рамки закона.

Жаркое солнце в бездымном небе Нью-Йорка висело над головой, как пустое лицо идиота, счастливого в своем неведении о проблемах Рафа. И никаких знаков, сделал ли он верный выбор, оттуда как будто не последует — а потому Раф снова опустил взгляд на улицу.

По Авеню D слонялись прохожие, такие же, как Раф, иждивенцы Сети. Временами среди них лавировал маленький бесшумный электрокар, везущий своего седока-чиновника по какому-то таинственному делу, с которым не способен справиться агент. Под ногами у Рафа неслись по вакуумным туннелям монорельсовые поезда, точно макроскопические модели струящихся по метаинформу пакетов данных.

Раф пробежал глазами по свежим поп-фрескам, украшавшим монолитные жилые здания без окон, выстроившиеся по обе стороны авеню. Ему показалось, он узнал стиль нескольких приятелей, спецов по электростатичным распылителям. Одна (карикатура на грудастую chica, похожую на звезду метаинформа Пенни Лейн) определенно была работы его друга Ту Туна, которого критики-шмитики с богатых окраин уже объявили самым крутым граффитистом. Раф завидовал растущему успеху Туна и тому, что он вот-вот вырвется из Сети.

Ему даже кварты крови не придется продать!

Вот черт! На мгновение Рафу удалось забыть, куда он идет. А теперь сознание того, какую жертву он собирается принести на алтарь коммерции двадцать первого века, обрушилось на него во всей своей сальной славе.

Нет, Раф — в отличие от полчищ не умеющих шагать в ногу со временем стариков, бедолагах, родившихся в прошлом веке и шумно требующих свежих органов из мяса и крови — ничего не имел против протезов. Он знал, что искусственное легкое на крохотной батарейке будет надежнее и гораздо эффективнее настоящего. Просто он считал, что лучше бы оставить все как есть. К чему вмешиваться в механизм, который и так нормально работает? К чему искушать Судьбу — божество, которое Раф почитал и пытался расположить к себе с торжественным постоянством.

Но какой еще у него есть выбор?

Разве он не достаточно бился над этим вопросом?

Дойдя до перекрестка, Раф остановился. Он был настолько погружен в раздумья, что ему потребовалась целая минута, чтобы сообразить, где он.

Восточная Пятая-стрит, цель его пути. Тянущиеся когда-то через весь Нижний Ист-сайд трущобы превратили в игровые площадки: зеленые насаждения, скамейки, деревья. Мамаши смотрели, как чада копаются в песочницах и лазают по металлическим конструкциям, похожим на модели молекул. Старики играли в шахматы за тенистыми столиками. У фонтанчиков заключались не опасные для общества сделки с легкими наркотиками, и пушеры и торчки гордо красовались в одинаковых радужно-переливчатых жилетках и сликсослаксах.