– И воин, – прищурился Павел.

– Иногда воин, – сказал отец задумчиво, – иногда завоеватель…

Да, буры никогда не расставались с оружием, но далеко не всегда применяли его с честью и благородством. Все началось туманным, мглистым утром 6 апреля 1652 года. Три парусника голландской Ост Индской компании под водительством лихого и грозного офицера Йоганна ван Рибека бросили якоря в бухте Столовой близ мыса Доброй Надежды. Тогда и возникла здесь Капская колония. Огнем и мечом прокладывали голландские поселенцы дорогу во владениях бушменов, готтентотов и многочисленных племен банту. Постепенно связи с далекой родиной ослабевали. Теперь поселенцы именовали себя уже не голландцами – они стали бурами, африкандерами, хотя сохранили язык, религию, обычаи своей старой родины.

Буры теснили негров, буров теснили англичане. В 1806 году Капская колония перешла в их руки. Африкандеры отступали вглубь континента – за реки Оранжевую и Вааль. Теперь их тесным кольцом охватывали колонии Великобритании. Пылала и билась в кровавой агонии африканская земля. Одна за другой шли жестокие «кафрские  войны»: негры не хотели сдаваться своим поработителям… А поработители грызлись и между собой. Уже после создания бурских республик Оранжевой и Трансвааля англичане в 1881 году предприняли новую попытку захватить их территорию. Разразилась первая англо бурская война. С тех пор Петерсон и прихрамывает: осколок английского снаряда перебил ему ногу. Буры отстояли свои владения. Но порох они продолжали держать сухим…

Как то под вечер, когда Ковалев сидел за книгами в кабинете хозяина, он услышал, что кто то негромко, глухо окликает его. Голос доносился из за открытого окна: Петр выглянул. Почти рядом, на толстом суке серебристой сосны, приткнувшейся к стене дома, примостился Павлик.

– Помоги мне перебраться, – шепнул он и в тот же миг прыгнул на Петра, тот едва успел подхватить его.

Мальчуган был чем то взволнован. Оглядев комнату, словно проверяя, нет ли в ней еще кого нибудь, он присел на подоконник.

– Послушай, Питер… – Павлик назвал его, как называли мать и соседи, по бурски. – Ты умеешь хранить тайны?

Ого, разговор предстоял, видать, серьезный! Петр кивнул. Павлик помолчал. Потом сказал тихо:

– Все таки я не завоеватель, я воин. И мне нужно посоветоваться с тобой… Ты слышал о матабеле?

Нет, Петр не слышал о матабеле.

– Это большое племя негров. Оно живет на севере от Трансвааля, за рекой Лимпопо. Англичане давно точат зубы на их землю – Матабелеленд. Вождь матабеле Лобенгула разрешил им добывать золото. Но им, жадюгам, золота мало, им нужна вся земля. И англичане высадили там войска. Это мне сказал сегодня Йоганн. Там идет война. Ты понимаешь меня, Питер? Я решил идти на эту войну.

Очень хорошо, что Петр не улыбнулся. Если бы он улыбнулся, он навсегда потерял бы доверие Пауля Петерсона. А Иван Степанович, возможно, потерял бы сына. Павлик не шутил – он ушел бы на эту войну обязательно.

– Ты отцу говорил? – спросил Петр.

– Нет. Я никому ничего не говорил и не буду говорить. Я сказал тебе потому, что подумал, может быть, ты пойдешь со мной. Ты научился неплохо стрелять, и, по моему, ты не из трусливых.

Вот так, Петр Никитич. Вполне мужской разговор. Решайте…

Петр соображал быстро. Призывать на помощь кого то другого – только испортить все дело. Соглашаться с Павликом – безрассудство. Отговаривать его – бесполезно.

– Это ты подходяще придумал, – сказал Петр. – Видать, и верно ты храбрый парень.

Павлик так и подался к нему:

– Да? Ты пойдешь со мной?

– А что ж, можно… Только вот что, Павел, давай все обмозгуем.