После войны Бозе решил попытать счастья на алмазных разработках. Видимо, он все же был везучим, этот простодушный и беззаботный, никогда не унывающий геркулес. В первый же месяц ему удалось найти два превосходных алмаза. Сразу завелись деньги, и довольно крупные. Жена очень просила его оставить поиски и купить ферму – что им еще надо? Куда там!
– Зачем же я буду бросать это благодатное местечко? – упрямился Бозе. – Ты говоришь, ферма? Да, на ферму нам с тобой хватит. Но кто поручится, что мы не вылетим опять в трубу? Лучше я выгребу из земли еще несколько камешков, чтоб потом жить без страха.
Купив участок, Бозе основал рудничок, и дела его пошли как будто неплохо. Но – только как будто. Очень скоро он почувствовал тяжкую руку крупных промышленных компаний. Алмазный магнат Сесиль Родс был не только предприимчив и хитер – он был, казалось, беспредельно богат и так же беспредельно жесток. Над Бозе нависла угроза полного краха и разорения. Спасти его могла только денежная ссуда, которая дала бы возможность, протянув хоть месяц, сбыть участок и оборудование без особых потерь.
Заложив все свои ценности, призаняв где мог, Петерсон дал ему необходимые деньги. Опять беда миновала Бозе. Тогда то он и перебрался в Йоганнесбург, вбухав все, что имел, в небольшой золотой прииск. Жена умерла, и теперь уже некому было остановить его: ферма, хотя он и продолжал говорить о ней, все отодвигалась в некое неясное далекое будущее. Собственно, от фермера в Бозе уже почти ничего не осталось. Золотой лихорадкой он заболел, по видимому, неизлечимо.
…Петра и Дмитрия Бозе оставил на время в своем доме, пообещав присмотреть для них жилье в поселке. Он долго и с интересом расспрашивал их о России, о Березовском месторождении, которое ему, оказывается, было известно, о том, как ведется там добыча золота. Трансваальские прииски давали желтого металла уже больше, чем Россия, но опыт русских был богаче. Бозе не мог не заметить, что парни, особенно Ковалев, сведущи в горном деле, и предложил им, прежде чем решать вопрос о работе, познакомиться с его прииском.
На следующий день они спустились в шахту.
Шахта была дрянная, это Петр увидел сразу. Маленькая и плохо оборудованная. Узкие, низенькие штольни петляли круто и путано. В тесных штреках кайлили породу негры. Белых тут почти не было.
О месторождении Витватерсранда Петр читал – нашел книжонку у Петерсона. Оно представляло собой мощный слой наносов древней, давным давно исчезнувшей реки, русло которой погребла земля. Теперь «вся геология» была перед глазами. Понятно стало, почему буры называли это бланкетом – «миндальным пирогом». Песок и крупную кварцевую гальку обволакивал, как тесто пирога, твердейший кремнистый цемент.
Добытую породу подымали наверх вручную громадными тяжелыми бадьями. Единственная на прииске паровая машина была занята в дробилке. Промывали истолченную руду в сетчатых вертикальных барабанах.
По прииску их водил Якоб Мор, коренастый рыжеватый мужчина лет тридцати, с бакенбардами на худощавом лице. Бакенбарды были темными и казались приклеенными.
– Мой главный помощник, – представляя его, сказал Бозе с какой то неопределенной интонацией: в ней сквозили, казалось, и уважение, и насмешка.
У Мора было мужественное, с тяжелым подбородком лицо. Светлые глаза смотрели пронзительно холодно. Негры боялись его и с опаской поглядывали на палку, которую Мор не выпускал из рук. Ему они кланялись ниже и почтительнее, чем хозяину.
Он предпочитал молчать. Лишь один раз не сдержался.
У скрипучего ворота, которым поднимали из шахты породу, из бадьи вывалилась каменная глыба. Рабочий негр, подняв ее, тут же уронил, ударив о тачку.
Палка Мора глухо свистнула в воздухе. Петр круто повернулся к нему. Палка замерла. |