Громко хрустнула под ногой сухая ветка. Петр замер, но тут же, не боясь уже шума, прямиком двинулся к англичанам.

– О, Питер! Садитесь к нам.

– Налей, налей этому русскому парню, Якоб.

Петр сел.

– Я по делу, Марстон. Вы думаете ночевать здесь?

– А почему бы нет? Мне здесь вполне по душе.

Петр все еще прикидывал, как лучше вытурить солдат из лагеря.

– Я вам скажу прямо, Марстон: не советовал бы ночевать здесь. Неграм, по моему, не очень нравится, что вы тут.

– Хо хо! Вы что, думаете, солдаты ее величества станут считаться с тем, что нравится и что не нравится черномазым? Плевали мы на них!

– Не советовал бы…

– Да ты что за советчик такой? Мне советчики не нужны.

«Дурак ты, сержант ее величества! – с неприязнью подумал Петр. – Достаточно одного моего слова – и ты будешь корчиться с отравленной стрелой в боку». Но тут же Петр отмахнулся от этой подленькой мысли. Просто он сказал:

– Я о вас же забочусь, Марстон.

– Заботься лучше о своей бабушке! – заорал сержант.

– Господа… – попытался вставить слово Мор, но этим только подлил масла в огонь.

– Я сам позабочусь о себе! – бушевал Марстон. – Мои солдаты позаботятся обо мне! Может, кто нибудь здесь хочет отведать английских пуль? Мы накормим досыта!

И тут раздался яростно спокойный голос Яна:

– Пониже тоном, сержант.

Марстон – видать, вояка он все же был искусный – вскочил и, вырвав из кобуры револьвер, мгновенно повернулся к буру. В ту же секунду Петр прыгнул к нему, заломил руку, и, охнув, сержант выпустил револьвер. Солдаты у костра растерялись, двое или трое схватили винтовки, но стояли в нерешительности: пуля – она дура, кто знает, в кого угодит. Повскакивали негры, совсем недалеко мелькнул в зарослях боевой щит зулуса.

– Та ак, – сказал Марстон, беря себя в руки. – Все это очень мило, Якоб.

Солдаты уже приближались к ним. Мор разъяренно глянул на Ковалева.

– Что вы затеяли, Питер?!

Ян поднял с земли револьвер Марстона, крикнул солдатам:

– Поворачивайте назад, не то я продырявлю вашего сержанта!

– Спокойно, ребята, – обернулся к ним и Марстон. – Я все улажу сам. – Теперь он уже вполне владел собой. Сел, пригладил усы, сказал с усмешкой: – Плесни ка мне, Якоб, в стаканчик. Горло дерет от этой жарищи… Верните мою игрушку, Коуперс. Обещаю не вынимать ее больше из кобуры. Не хочу портить настроение Мору. А с вами мы когда нибудь встретимся, тогда – уж не обессудьте – поквитаемся. – Марстон огладил кисть руки, вывернутой Петром. – Вас я тоже запомню, мистер русский… Эй, ребята, седлайте лошадей!

 

 

4

 

Мангваэло, сидя на корточках, неотрывно наблюдал за Петром. Он ждал, когда Питер, отчаявшись, наконец сдастся. Еще несколько негров сидели тут же и посмеивались тихонько, ожидая, чем все это кончится.

Петр не сдавался. Уже давно бился он над двумя кусками дерева, пытаясь добыть из них огонь. Устали и горели руки, хотелось пить, но Петр упрямо вращал между ладонями нетолстую сухую палку, упертую в обрубок ствола.

Он сам попросил Мангваэло показать ему, как добыть огонь из дерева.

– Брось, Питер, – сказал Ян. – Я раза два пытался сделать это, ничего не получается. Тут необходима выдержка неандертальца. И нужны особое умение, сноровка. Поверь, только руки себе попортишь.