Ричард Лаймон. Странствующий цирк вампиров
Эта книга посвящается Ричарду Чизмару, владельцу, управляющему и тренеру команды CD. Вот это представление!
Глава 1
В то лето, когда мне исполнилось шестнадцать, в наш город приехал Странствующий Цирк Вампиров. Я услышал о нем от двух моих лучших друзей, Расти и Слим. Расти на самом деле звали Расселлом — он ненавидел это имя. Слим звали Френсис. Она терпела свое имя при родителях и учителях — но не с другими детьми. «Френсис — это говорящий мул», — говорила она. Ответ на вопрос, как к ней обращаться, зависел чаще всего от того, что она в тот момент читала. Она могла ответить «Нэнси», или «Холмс», «Скаут», «Зок» или «Фиби». Прошлым летом она требовала, чтобы ее назвали «Дэгни». Этим летом она стала Слим. Я предположил, что она взялась за вестерны. Но не стал спрашивать. Меня, кстати, зовут Дуайт, в честь Верховного главнокомандующего экспедиционными силами союзников в Европе. Президентом он стал уже после того, как я родился и получил имя. Так вот, стояло жаркое августовское утро, до школы оставался еще целый месяц, а я возился перед домом, постригая лужайку с помощью механической газонокосилки. Должно быть, мы были единственной семьей в Грендвилле, у которой не было бензиновой косилки. Не то чтобы мы не могли ее себе позволить. Мой отец был начальником городской полиции, мама преподавала английский в старшей школе. Так что у нас было достаточно денег, чтобы купить хоть бензокосилку, хоть даже райдер — было бы желание. Вот только отец не желал этого делать. Задолго до того, как появилось выражение «шумовое загрязнение», мой отец делал все, от него зависящее, чтобы бороться с этим, как он выражался, «ужасающим стрекотом». Вообще, он был против любого устройства, которое могло хоть сколько-нибудь облегчить жизнь мне или двум моим братьям. Отец хотел, чтобы мы крепко усвоили, что такое тяжелый труд, пот и страдание. Он пережил Великую депрессию и Вторую мировую войну, так что о страданиях знал немало, и потому считал, что «нынешние дети получают все слишком легко». Так что он делал массу вещей для того, чтобы усложнить нам жизнь. Поэтому, когда пришли Расти и Слим, я, обливаясь потом, толкал косилку. Начинался один из тех серых дней, когда солнце проглядывает всего лишь смутным мерцанием сквозь облака, а по запаху в воздухе угадывается надвигающийся дождь — и остается только желать, чтобы он поскорее уже начался, потому что вокруг чертовски жарко и душно. До этого я снял футболку, и, когда увидел направляющихся ко мне Расти и Слим, почувствовал себя неуютно без нее. Что было несколько странно, учитывая, сколько времени мы проводили вместе, щеголяя в одних плавках. У меня возник порыв поскорее взять футболку с крыльца и надеть. Но вместо этого я остался на месте и дождался друзей, стоя в одних джинсах и кедах. — Привет, ребята, — окликнул их я. — Какие делишки? — поприветствовал меня Расти. Это был, конечно же, пошловатый намек, одна из его дурацких шуточек, которые он так любил. — Да ничего особенного, — сказал я. — Ты тут едва трудишься, или едва ли трудишься? Мы со Слим наморщили носы. Потом Слим поглядела на мой покрытый потом торс и сказала: — Сейчас слишком жарко, чтобы заниматься лужайкой. — Скажи это моему отцу. — Дай мне только до него добраться! — Он на работе. — Легко отделался, — хмыкнула Слим. Мы все улыбнулись, зная, что она шутит. Ей нравился мой отец — ей вообще нравились мои родители, хотя она и не была в восторге от моих братьев. |
