– Тоже страшная история, – вздохнула женщина.

– Скажите, пожалуйста, – снова перешла я на «вы». По какому-то глубинному механизму, когда я нахожусь в процессе терапии, я перехожу на «ты». А потом, выскальзывая во внешнее, мельче уровня сердца, общение – неуклонно возвращаюсь к вежливому «вы». Иногда мне кажется, что в работе я обращаюсь к клиенту как к частице Бога – ведь с Ним мы тоже всегда на Ты. – Скажите, выполняли ли вы на своего дедушку практики из тренинга «Принятие отца, мужа и всего мужского мира»?

– Нет, – вздохнула она. – Как я могу их выполнять, когда у моего деда такая история? Ничего себе приняла бы себе. И передала сыну маньячьи гены!

– Ну, во-первых, гены у него уже есть, по факту рождения, миленькая. А во-вторых… Здесь действует очень простой, но неумолимый механизм. То, что мы не принимаем, не желаем знать, находит выход в следующем поколении. Гены-то всяко с тобою. Чего не поменять, того не поменять. И если ты не признаёшь своих предков, какими бы они ни были. Если ты не даёшь им то место, которое им положено по праву рождения, с уважением и благодарностью за то, что ты получила право на жизнь, то и тебе, и твоим детям обеспечены серьёзные проблемы в жизни.

– Даже если родитель алкоголик?

– Даже если он маньяк и убийца. Настолько, насколько ценна для тебя твоя жизнь и возможность пустить в мир твоих собственных детей, да и сами дети – ровно настолько ты должна уважать тех, кто дал тебе этот шанс. Здесь прямая зависимость. Насколько ты их уважаешь, настолько ты способна любить себя. И соответственно – «Возлюби ближнего, как самого себя» – ровно настолько ты способна любить своих детей, и мужа, и иных своих ближних.

– Ничего себе… – Алиса смотрела на меня во все глаза.

– А что касается деда… «Мне отмщение, и Аз воздам», сказано в Писании. «Не судите». Тот, кто не имеет ресурса простить и помиловать – это судья без полномочий. А у кого есть такой ресурс – у тебя ли? Простить ему дела его?

– У Бога, наверное… у меня точно нет…

– Тогда и не суди, миленькая. Как говорила святая Матронушка, «Каждая овечка за свой хвостик висеть будет. Что нам до чужих хвостиков?» Алиса оглянулась на угол, где аккуратно стояли маленькие, неброские иконы.

– Ничего себе… судья без полномочий… В голову не пришло бы посмотреть на это с такой точки зрения.

– Но я дам тебе ещё несколько слов в практику на дедушку. Добавь в его адрес слова «Я не сужу. Я только ребёнок».

– Добавлю, – сказала она. – И выполнять буду, и слова добавлю. Действительно, не мне его судить. Я только ребёнок. И я действительно живу благодаря тому, что он дал пропуск в жизнь моей маме…

– Чайку? – спросила я. Хотелось чаю. Сладкого. Хотя я чай не пью и сахар не употребляю. Но захотелось так, что я попросила Люсьену заварить мяты и принести мёда. У свояка пасека, у нас всегда есть мёд. Проверенный, правильный – муж младшей сестрёнки засевает несколько гектаров фацелией и ставит ульи в центр этих фиолетовых полей. Хотя лично я не сказать, что люблю местный мёд – я люблю один-единственный сорт, тугой, прозрачный, тёмный – южный, акациевый. Иногда мне кто-нибудь привозит откуда-нибудь из Краснодара банку этого мёда, или варенья из белой черешни, единственного, к которому я искренне неравнодушна.