– Чего это они? – спросила я у Люсьены Карловны, запирая дверь за клиенткой.

– Григорий Богданович сказал, мы не формалисты, какой интерес радоваться только в декабре, когда можно начать и сегодня. Девчонки были счастливы, – хмыкнула та, разглядывая в окно эдакую красоту.

– Ну давай тогда поддержим. Что у нас такого-растакого вкусного есть, чтобы уж радоваться так радоваться?

– Достану из кладовки персиковый компот, девчонки будут от счастья на голове стоять, – решила Люсьена.

– Ладно, а я сейчас торт смастерю. Хочешь на спор, на время? 4 минуты на торт!

– Спорить не буду, – взяла она кухонный таймер, недавно обзавелись мы такой штукой, механическая луковица, забавная и практичная, – а время засеку!

Торт за 4 минуты

Я достала из кладовки готовые коржи для торта – дивно удобная диковинка, появившаяся в магазинах. Достала из холодильника поллитровую упаковку 33 %-х сливок, вылила в чашу миксера, всыпала 100 г сахарной пудры, плеснула клубничного варенья для запаха и включила кнопку. Пока сливки взбивались в тугую пену, один корж уложила на тортницу, два накромсала на кубички, потом аккуратненько перемешала кусочки с большей частью взбитых сливок, уложила поверх коржа-основы, выскребла остатки сладкой пены, размазав поверх горы ровным слоем, и под треск таймера объявила:

– Готово!

– Во, правильно я спорить не стала. Знаю я твои штучки. Беззаконная ты спорщица – если предлагаешь пари, значит, стопроцентно уверена в результате. Я хихикнула – беззаконной спорщицей меня ещё никто не квалифицировал – и гордо прошествовала с подносом в беседку. Люсьена следовала за мной с кружками, компотом и ящичком чайных пакетиков. Малявки встретили неожиданный праздник восторженными воплями.

В мансарде, откуда, как обычно, доносились бесконечно повторяемые пассажи, резко воцарилась тишина – ох, какое счастье, что мы успели купить ей хороший инструмент, вполне такую приличную скрипку, теперь мы не смогли бы этого сделать. Я до сих пор не могу привыкнуть, что сын у нас уродился художником, а старшая дочь скрипачкой, ещё младшеклассницей ставшей лауреатом десятка международных конкурсов; мы-то с Гришей люди вполне земных профессий… Марианна вывесилась из окна – и оценила обстановку, возопив:

– Эээ, так нечестно, у вас торт, а меня не зовёте! – и мигом скатилась в беседку, прихватив несколько шалей из прихожей. На улице ощутимо холодало. Григорий набросал в топку барбекюшницы охапку дров и развёл огонь:

– Теплее будет.

– И красиво, – поддержали девчонки. – А самовар?

– А в честь чего вечеринка? – поинтересовалась Марианна.

– Точно, и самовар! А ни в честь чего. Праздника захотелось, – сказал Гриша.

– И ещё мы решили ёлку порадовать! – сообщила Вероника.

– Ага, вот вообще, кто сказал, что красивой она должна быть только раз в году. Может, ей всегда наряжаться хочется. Она же девочка! – резонно заметила Владислава.

Через час, когда мы и торт съели, и, по требованию младших, вокруг ёлки похороводились, девчата утащили посуду и пошли делать уроки, а мы с Григорием остались вдвоём. Он подбросил ещё дров и замер, глядя в огонь. Я подошла, прижалась к плечу. Пламя пылало, как боль в моём сердце.