Спускаясь по лестнице, он угрюмо молчал, держа руки в карманах куртки и глядя себе под ноги. Отперев дверь машины, Юрий остановился и спросил:

— Ну, и что теперь?

— А черт его знает, — честно ответил Светлов.

— Я знаю, где эта сволочь прячется, — уверенно заявил Юрий, закуривая. — У него есть загородный дом. Он наверняка отсиживается там. Только вот где это — там?

— Может, в агентстве знают? — предположил Светлов.

— Единственный человек, который стал со мной разговаривать, — этот еврей, Биткин, — знает о существовании дома, но понятия не имеет, где он расположен. Говорит, где-то в лесу. Бывший лесной кордон, так он сказал.

— Да, — вздохнув, согласился Светлов, — ценная информация. Может, попробовать найти его через жену?

— Понятия не имею, кто она, — ответил Юрий. — Тем более, где ее искать.

— Может, она сейчас на работе, — сказал Светлов. — Может, к вечеру вернется.

— И что я ей скажу?

— Да то же самое, что говорил в рекламном агентстве. Реклама, фото, статья о бесчинствах начальника, гонорар… Ну, чего нос повесил? Москва не сразу строилась!

Юрий поморщился от его бодряческого тона.

— Ты что, не понимаешь, что речь идет о жизни и смерти?

Светлов несильно пристукнул кулаком по пыльному крылу джипа.

— Я все понимаю, — сказал он, — но это не означает, что…

Его реплика была прервана трелью мобильного телефона. Бормоча сквозь зубы нехорошие слова, Дмитрий полез в карман, достал телефон, посмотрел на дисплей, пожал плечами и нажал на кнопку соединения.

— Алло, я слушаю. А, это вы! — лицо его расплылось в улыбке. — Здравствуйте, Рубен Ашо… Да. Да, конечно, помню. Просил, да. Что вы говорите?! Неужели есть? Лечу. Прямо сейчас, да. Да, конечно, я понял. Я ваш должник. О, не сомневаюсь! Всегда готов.

Все еще продолжая улыбаться, но уже как-то механически, словно по инерции, он опустил телефон в карман и сказал Юрию:

— Поехали, быстро. Кафе «Кавказ» знаешь? Давай, давай, Юрик, заводи!

Уже выехав со двора, Юрий спросил:

— Что за спешка? Ты проголодался?

— Ты тоже, — рассеянно ответил Светлов и вдруг повернулся к нему всем телом, усевшись на сиденье боком. — Сундук ты с клопами! Ты хоть знаешь, кто это звонил? Знаешь, куда мы едем, почему? Рассказ Дымова наконец-то всплыл!

В глазах Филатова блеснул огонек, но тут же потух.

— Ну и что? — равнодушно сказал он, вертя баранку. — Подумаешь, рассказ всплыл… Как же ему не всплыть, ведь дерьмо-то не тонет! Нам-то с этого какой навар? Адрес Дымова мы уже и так знаем…

Светлов не обратил на его пессимизм внимания.

— Есть надежда, — сказал он. — Во-первых, этот рассказ ему наверняка дорог, и он в лепешку расшибется, чтобы проследить за судьбой своего гениального творения. Кроме того, рассказы не рассылают по редакциям просто так, от нечего делать. Послал — значит, надеялся на публикацию. А публикация — это гонорар. А гонорар, Юрик, так или иначе надо получить — хоть в кабинете издателя, хоть в кассе, хоть на почте, переводом. Но получить лично, понимаешь? Я уж не говорю о том, что о размере гонорара надо так или иначе договориться. Словом, хороший рассказ или плохой, но это — поплавок, потянув за который можно выудить нашего господина литератора из его норы.

Филатов промолчал, но Дмитрий заметил, что он прибавил газу.