— Ты куда это?! — возмутилось существо, размахивая карточкой; голос у него был низкий, а в произношении слышался явный французский акцент. — Мы не закончили игру. Ты должна сказать мне, сколько гласных ты еще хочешь прикупить.

Дарси протянула руку и погладила существо по голове — прямо между крошечными рожками.

— Мы закончим позже.

— Позже? — Существо разразилось потоком французских ругательств. — Мое прослушивание может состояться в любой день. «Позже» не существует.

— Нет, конечно, существует, — возразила Дарси с ласковой улыбкой. — Я же сказала тебе, Леве, что Боб Баркер вышел в отставку, его уже заменили, и это — не Ванна Уайт.

Анна в удивлении заморгала. Так это и есть Леве? Та самая горгулья, который якобы чувствует магию?

Цезарь говорил, что он маленький, но… Господи, пора заканчивать смотреть ужастики! Вампиры, оборотни, феи, горгульи… Пока что ни к чему хорошему это не привело.

— Эта Ванна Уайт — из смертных, и она может окочуриться в любой момент, — проворчал Леве. Сделав шаг в сторону, он стал прямо перед Анной. Затем поднял лапу и, указывая на ее лицо, изрек: — Ты тоже смертная. Разве ты не боишься, что можешь внезапно умереть?

— Ну, я… — Анна в нерешительности откашлялась. Она понятия не имела, что ответить — особенно после того как горгулья неожиданно наклонился и начал бесцеремонно обнюхивать ее ногу.

— Нет, не из смертных, — пробормотал он. И, подняв свои серые глаза, посмотрел на Анну с любопытством.

— Ох, наказание ты мое!.. — пробормотала Дарси, грустно улыбнувшись. — Анна, это Леве. Леве, это Анна Рэндал.

Анна стояла онемев. А существо кружило вокруг нее, то и дело обнюхивая и время от времени тыча в нее щетинистой лапой.

— Что ты такое? — спросило наконец существо. Виляя длинным хвостом и упершись лапками в бока, оно остановилось прямо перед Анной.

— Спасай, Дарси, — прошептала Анна, с трудом удерживаясь от смеха.

— Леве, пожалуйста, перестань обнюхивать мою гостью, — сказала Дарси. — Это неприлично.

Горгулья громко фыркнул, брызнув слюной.

— Ты сказала, что чесать причиндалы на людях неприлично. А теперь, оказывается, я даже не могу обнюхивать гостей? Ты такая запруда…

— Зануда, Леве. Правильно говорить — «зануда», — произнесла Дарси тоном воспитательницы детского сада.

— Не важно. — Леве вновь повернулся к Анне. — Ты пахнешь, как фея, но…

— Фея? — Анна в изумлении отшатнулась. Она бы знала, если бы была феей. Разве не так? — Нет, я не фея.

— Кто были твои родители? — спросил Леве.

— Не знаю… Я выросла в приюте, а потом меня взяла к себе моя тетя.

— Значит, кто-то из твоих родителей — волшебник?

— Н… наверное.

Леве топнул ногой, явно неудовлетворенный таким ответом.

— Хм… Здесь есть что-то еще… Что-то такое, чего я не могу понять в точку.

— Понять точно, Леве, — поправила Дарси.

Не обратив на женщину внимания, Леве, решительно шагнул к Анне.

— Еще один шаг, и твоя голова украсит эту стену, — грозно произнес холодный мужской голос. — А то могу и оседлать тебя!

Анне не было необходимости оборачиваться — ее кожу начало покалывать, а сердце гулко забилось. Этот голос мог принадлежать только Цезарю.