Когда читательница Васечкина вернула книгу «Воспитание ребенка в дошкольный период» без тринадцатой страницы, Вера Анатольевна едва не запустила в нее огромным русско-латинским словарем. Остановила ее только мысль о том, что словарь при этом непременно пострадает.

— Это Васенька вырвал, — покаянно проговорила читательница. — Мой сынок... мое золотко... я не уследила, извините меня... вот, я вам несколько книг за это принесла... новых...

— Что вырастет из вашего сына, если он уже сейчас позволяет себе портить и рвать библиотечные книги?

— Но ему только восемь месяцев... — пыталась оправдываться нерадивая читательница.

— Тем более! — возвысила голос Вера Анатольевна. — Если в восемь месяцев он рвет библиотечные книги, в восемь лет он подожжет газетный киоск, а в восемнадцать — ограбит книжный магазин!

Читательница начала всхлипывать, но Веру Анатольевну не смягчили эти слезы. Библиотечный фонд — это святое, и всякий, кто на него покусится, должен знать, что его настигнет неотвратимое возмездие!

Вот ее сын Кирюша всегда был очень аккуратен с книгами... никогда, ни в восемь, ни даже в шесть месяцев он не рвал их и не портил!

Всякого, кто посмел бы покуситься на Кирюшу, ожидало еще более неотвратимое и суровое возмездие! Вот, например, эта ужасная девица, Татьяна, которая обманом проникла в их дружную семью. Она посмела поднять на Кирюшу руку — и что с ней стало? Она умерла страшной смертью!

Правда, здесь что-то не увязывалось. Татьяна снова появилась в доме Веры Анатольевны. Хотя, возможно, это было всего лишь привидение... Как бы то ни было, после ее появления Вера Анатольевна на всякий случай позвонила по телефону, который оставили ей люди в сером. Эти люди произвели на нее очень сильное впечатление, и Вера Анатольевна была уверена, что теперь-то невестка больше ее не побеспокоит. Привидение она или не привидение, люди в сером с ней разберутся.

Сейчас Вера Анатольевна шла в отделение милиции, готовая к бою. Она решила принять на себя любые обвинения, любые нападки злобных милиционеров, лишь бы отстоять своего дорогого Кирюшу.

Войдя в кабинет капитана Костикова, она в первый момент увидела только самого милиционера. На лице у него было написано невыносимое страдание. Вера Анатольевна подумала, что капитан испытывает муки совести оттого, что вынужден беспокоить по незначительным поводам такую достойную женщину, как она. Это внушило ей определенные надежды, и Вера Анатольевна решительно проговорила:

— Молодой человек, надеюсь, вы помните, в чем заключается ваш гражданский долг?

Милиционер почему-то еще больше скривился, схватился за голову и тихо застонал.

Вера Анатольевна решила ковать железо, пока горячо, и продолжила:

— Ваш гражданский долг заключается в том, чтобы ограждать достойных членов общества, таких, как я и мой сын, от жуликов, аферистов и недостойных личностей, таких, как... как моя бывшая невестка!

В запальчивости достойная дама забыла, что милиции ничего не известно о том, что невестка приходила к ней в квартиру за своими вещами, милиция считает ее погибшей, и глупо свекрови расписывать дурной характер покойной невестки, это только наведет на подозрение.

Капитан Костиков, похоже, не обратил внимания на это легкое несоответствие и страдающим голосом проговорил:

— Гражданка Королькова, можно говорить немного тише? У меня, извиняюсь, от ваших криков голова болит!

— Можно, — удивленно проговорила Вера Анатольевна. — Так по какому поводу вы меня вызвали?

— Вот как раз по поводу упомянутой вами невестки.

Вера Анатольевна почувствовала себя несколько неуютно.

Она вспомнила свои противоречивые показания... вспомнила признание Кирюши о том, что он побывал-таки в злополучной квартире своего родственника Сергея, ныне покойного.