Вот это воспоминание о людях в сером снова внушило ей уверенность в своих силах. Тот человек сказал, что они куда влиятельнее милиции... они защитят ее в случае чего...

И Вера Анатольевна решительно проговорила:

— По поводу своей невестки я уже сообщила вам все, что могла. Добавить к прежним показаниям мне нечего.

— Ну что же вы так громко-то! — простонал милиционер, обхватив руками голову. — Я же просил немного потише!

Он потер виски, страдальчески поморщился и добавил:

— Мне от вас никаких показаний не нужно... Мне надо, чтобы вы свою невестку опознали!

Вера Анатольевна представила, что сейчас ее поведут в морг и предъявят обгорелые останки Татьяны. Она, конечно, отличалась завидным мужеством и решительностью, но такая перспектива ее не слишком обрадовала.

— А... никак нельзя без этого обойтись?

— Что же мне — других родственников искать? — капитан Костиков явно расстроился. — Конечно, если бы можно было пригласить ее мужа...

— Нет-нет! — воскликнула Вера Анатольевна. — Не надо мужа! Я ее сама опознаю! Ведите меня!

— А зачем вести? — удивленно переспросил капитан. — Куда вести? Она здесь! — И он указал в дальний конец кабинета.

Вера Анатольевна обернулась.

Хорошо, что она в это время сидела, иначе непременно упала бы на не слишком чистый пол кабинета.

Ее невестка, эта ужасная, невоспитанная, вульгарная девица опять выкарабкалась! Она была жива и нагло улыбалась!

Если и были у меня благие намерения вести себя прилично и не ввязываться в скандал, то при виде свекрови они мгновенно испарились.

— Здравствуйте, мама! — пропела я и пошла на свекровь, раскинув руки для объятий.

Поскольку в жизни я ее мамой никогда не называла и свекровь отлично знала, что скорей медведь в лесу сдохнет, чем это случится, моя жаба библиотечная решила, что я все-таки не живой человек, а призрак. Она вдруг отпрянула от меня и вжалась в стену.

— Ой, да никак вы мне не рады? — растерянно спросила я. — Ну, давайте же поцелуемся!

Свекровь позеленела, как настоящая жаба, хотя, кажется, они серые, глаза ее выпучились, она бочком продвигалась вдоль стены и наконец забилась в щель между железным ящиком, когда-то покрашенным зеленой масляной краской, и обшарпанным канцелярским шкафом.

— Ой, что-то вы с лица спали, — фальшиво посочувствовала я, — наверное, за завтраком чего-то не то съели...

Я шагнула ближе.

— Уйди! — вдруг истерически заорала она. — Сгинь с глаз моих!

— Па-апрашу в кабинете голос не повышать! — гаркнул малость очухавшийся капитан. — У меня голова болит, и вообще не положено!

— Правильно, товарищ капитан, — согласилась я, — давно пора ее к порядку призвать.

— Вы пока помолчите, — распорядился капитан, — посидите вон в сторонке на стульчике, поддерживая тишину. А вы, гражданка... Королькова, — обратился он к свекрови по-свойски, — кончайте Ваньку валять, вылезайте из угла, а то еще сейф мне сломаете.

По моим наблюдениям, этот допотопный железный ящик, который капитан с гордостью именовал сейфом, изничтожить нельзя, даже если применить специальные грабительские инструменты и взрывчатые вещества, да что там, не дай бог, атомная война, так все вокруг рухнет, а сейф останется стоять на прежнем месте. Но свекровь отчего-то поверила милиционеру и выползла из-за шкафа, опасливо оглядываясь на сейф.

— Что вы себе позволяете, — увещевал капитан, — вроде бы пожилая женщина, библиотечный работник...

— Простите, — лепетала свекровь, — это так неожиданно, что Татьяна оказалась жива.