Она боялась Дэнзила, даже связанного. Однако нельзя было показывать свой страх, иначе она проиграет. Клэр постаралась взять себя в руки.

Дэнзил лежал, тяжело дыша, и о чем-то раздумывал. Вдруг его лицо преобразилось, стало мягким, понимающим. Морщинка, пересекавшая лоб, разгладилась, а взгляд прояснился. Дэнзил обезоруживающе улыбнулся ей.

— Хорошо. Вы победили, Клэр. Завтра Люси не пойдет ни на какие пробы. Даю вам слово. Договорились? А теперь расстегните наручники.

Клэр вновь отрицательно покачала головой.

Сладкое выражение тут же сползло с его лица, исказившегося от ярости.

— Когда я встану с этой кровати, вы пожалеете, что родились на свет, клянусь!

Клэр облизнула пересохшие губы. Она не сомневалась, что он грозит всерьез, но думать о последствиях сейчас не имело смысла — слишком многое было поставлено на карту.

— Я хочу, чтобы вы поговорили с Люси, — решительно заявила Клэр.

Его брови сошлись на переносице — Дэнзил недоумевал.

— Она тоже здесь?! — В этот момент он, казалось, не удивился бы, появись на пороге сам папа римский.

— Конечно, нет! — Клэр взглянула на часы: половина двенадцатого. Люси уже вернулась из кино и, наверное, готовилась ко сну. Пора звонить.

Клэр снова подключила телефон и с аппаратом в руке встала у кровати, глядя на Дэнзила в упор.

— Сначала пообещайте в точности повторить то, что скажу вам я, и ничего больше не говорить.

— С какой стати? — резко спросил Дэнзил.

— Пока вы не позвоните Люси, я не освобожу вас.

— Вы что — серьезно? — Он неприязненно рассмеялся, но было видно, что ему вовсе не до смеха.

— Абсолютно серьезно. Либо вы соглашаетесь, либо я оставляю вас здесь на всю ночь.

Гнев снова прорвался, и Дэнзил разъяренно прокричал:

— Вам все это может показаться забавной шуткой, но мне уже не смешно! Полиция тоже не найдет происходящее смешным. Вы знаете, какое наказание полагается за подобные шалости? Вас осудят за нападение и захват заложника. Поверьте мне, тюрьма отобьет у вас охоту шутить.

От нарисованной картины по спине у Клэр пробежал холодок, но отступать было поздно.

— Вряд ли вы захотите признаться полиции, что вас приковала наручниками к постели женщина, — сухо сказала Клэр. — Над вами будет потешаться вся округа.

В его глазах сверкнул гнев. Он стиснул зубы, и она представила, как он сворачивает ей шею.

Пожав плечами, Клэр добавила:

— Вокруг этой истории поднимется большая шумиха. Бульварная пресса свое не упустит. И надолго обеспечит себя материалом. Я ясно представляю скандальные заголовки их статей. Вам не понравится такая реклама! Подумайте хорошенько над моими словами. Я могу отправиться в тюрьму, но вы станете всеобщим посмешищем.

Дэнзил задумался. На его лице отражалась борьба чувств.

Клэр чуть выждала, а потом сказала тоном, не терпящим возражений:

— Через пять минут я ухожу. Так что выбор за вами!

Мгновение он лежал неподвижно и вдруг резко спросил:

— Что вы хотите, чтобы я сказал Люси?

От облегчения у Клэр закружилась голова.

Если он позвонит Люси, она спасена.

— Вы скажете Люси, что вам очень жаль, но пробы отменяются, а вы надолго уезжаете и не знаете, когда вернетесь.

— А что помешает мне позвонить еще раз, после вашего ухода?

— К тому времени Люси уже отправится в аэропорт.

— Вы заверили меня, что снимете наручники сразу после этого злополучного звонка, — произнес Дэнзил.

— Да, но я не оставлю вас здесь одного, и вы не сможете немедленно перезвонить.