О, мой Бог, на Олимпе…

Я села, чуть не сбив Айдена с кровати. Мои глаза расширились.

— Беременна? Булочка в духовке. Маленькая Алекс и Айден взбесились? Ладно. Ты был восхитителен, но беременность? О, Боги, я говорила тебе, как сильно ненавижу слово «беременность»? Так, «беременность» слишком длинное слово, у тебя есть укороченный вариант? То же самое, что «супруг — муж». Серьезно? Муж и залет это наиглупейшее…

— Алекс, ого.

Он хихикнул.

— Притормози. Сделай вдох.

Я попыталась вздохнуть, но я не могла из-за этого слова беременность. Оно образовало комок — святое дерьмо — в моем горле.

— Этого не может быть, верно?

Его грудь вздымалась, и он кивнул.

— Это возможно, Алекс.

О, я взорвусь в перспективе. Беременна? Я? Я хотела смеяться, но, если я это сделаю, я точно не смогу остановиться, и это будет не милый смех. Он будет истерическим, сумасшедшим видом смеха.

— Это…

Я прерывисто выдохнула и посмотрела вниз. Я хотела поднять футболку и начать давить на живот. Я не могла, хотя, это могло вызвать абсолютный нервный срыв.

— Это все меняет.

Я подняла взгляд и встретилась глазами с Айденом. Его глаза сверкали серебром, и мое сердце пропустило удар. Когда они были такого цвета, Айден испытывал сильные чувства, что-то хорошее, но я не знала, что думать. Беременна ребенком Айдена? Я не могла быть матерью. Серьезно. Я едва вспоминаю почистить зубы утром. Быть ответственной за ребенка, особенно в этой заварушке в моей жизни? У этого ребенка не будет шанса. Его бы съели койоты или еще что-то.

Одна сторона губ Айдена изогнулась.

— О чем ты думаешь?

— О чем ты думаешь?

Мое сердце колотилось.

— Я думаю… о многом, но если это то, что Боги чувствовали в тебе, нам, действительно, нужно подумать о том, что нам делать.

Он притянул меня к себе.

— Я знаю, это происходит в неподходящее время.

Я засмеялась на это.

— Да, это ужасно неудачное время.

— Но разве это плохо? — спросил он.

Взглянув на его лицо, открытое, честное и — о, Боги — намек на признание, я была поражена.

— Ты относишься к этому нормально?

Айден опустил глаза на мгновенье и затем сел передо мной. Он взял меня за руки, и внезапно, я поняла, как это было важно. До меня медленно доходило.

— Это не подходящее время для нас, — начал он, сплетая свои пальцы с моими.

— Не все, что происходит, но… как я могу плохо к этому относиться?

Я потеряла дар речи. Кому-то нужно было записать это.

— Я люблю тебя, Алекс. Это никогда не изменится, и, хотя, никто из нас к этому не готов, я могу подготовиться к этому. Мы оба можем, и мы встретим это вместе. Я не могу относиться плохо к тому, что стану отцом. Я имею в виду, мне пришлось поднимать Дикона, и он все еще жив.

Он засмеялся, и легкий румянец появился на его щеках.

— Но, если все так, мы должны подумать о том, что мы делаем. Я знаю, никто из нас не может отказаться от того, что мы должны сделать — что ты должна сделать — но нам нужно внести некоторые коррективы.

Я даже не могла понять, какие коррективы нам нужно было сделать. Если я была беременна, могу я, на самом деле, идти и сражаться? Могу я забрать силу у Сета? И, о, Боги, какой вид ребенка получится? Часть полукровки, часть чистокровного, часть Аполлиона?

Этот ребенок мог разрушить мир.