Лучше бы ударил. Или убил.

– Понимаю, – с трудом проговорил Мариус. – Простите, Магистр. Верно, я хочу слишком многого, когда моя задача – хранить людей от порождений хаоса.

Ничего не видя перед собой, Мариус вышел из кабинета Магистра и, только плотно прикрыв за собой дверь, рванул ворот сорочки. Пуговицы звонко застучали по полу. Появилось желание пойти и напиться, надраться до состояния бревна. А еще ощущение, что весь мир затрещал по швам и готов обрушиться в пропасть, в тот самый нижний астрал.

Нет, по-прежнему слова Фредерика казались бредом и ересью. По-прежнему Магистр вроде как был прав и его слова не выходили за пределы принятого Надзором догмата. Но…

Око Порядка Магистр не хотел показывать. Если бы хотел, придумал бы способ, например просто заглянуть с порога, не подходя близко. Или перед этим выпить нейтрализующий состав, его бы хватило на час, чтобы никакая магия не повлияла на артефакт.

И Фредерик убит.

И эта странная книга на столе у Магистра.

Стало тошно, теперь уже действительно тошно.

Мариус оттолкнулся от стены, о которую опирался рукой, и заспешил вперед по коридору. Изредка ему встречались молодые стражи, подобострастно кланялись. По Надзору упорно ходили слухи, что именно Мариус будет следующим Магистром. А сколько лет этому? Неизвестно. Но старым он точно не выглядит.

Наверное, наилучшим решением будет сейчас вернуться домой, в Роутон. Там сонная тишина, яблони, Марго и Робин – и никаких странных и страшных мыслей, что, быть может, все не так, как об этом говорят.

Он поморщился. Ну да, Марго и Робин. А еще Тиберик. И эта девка. Интересно, не умерла ли она? И ведь скоро придется устраивать торжественный прием, приглашать нужных и важных людей Роутона. А в доме раздрай, пыль, паутина…

А еще нужно бы остаться на похороны Фредерика, но не хочется. Хочется, чтобы друг остался в памяти этаким легкомысленным весельчаком, романтиком и любителем поволочиться за каждой сколь-нибудь симпатичной мордашкой.

И что делать со всем этим, Мариус не знал.

Он вышел во внутренний двор Надзора, вдохнул полной грудью. Возможно, он побудет в Роутоне, успокоится и примет какое-то решение. Над головой шелестели листья, уже тронутые желтизной, и на сердце сделалось так тоскливо, что хоть волком вой. Думать о том, что все, чему учили в Надзоре, – ложь, не хотелось. Хотелось отмотать назад время и никогда не приезжать к Фредерику, не слушать его звонкий голос, эти рассказы о несоответствии догмата и содержимого пыльных архивов. Просто. Ничего. Не знать.

Мариус прошелся по пустынной аллее, уселся на скамье и выудил из кармана портальный артефакт. Долго крутил его в пальцах, а мысли плыли, плыли… Думалось о том, что артефакт похож на детский волчок с двумя шкалами и стрелками управления, и о том, что меньше знаешь, крепче спишь. Хотя вот Фредерик узнал много и теперь уснул уже навсегда. И о том, что вся эта истина ему лично сто лет не нужна, и что Фредерик сам виноват, сунув нос, куда не следует, а Магистр никогда и никому не показывает Око Порядка, быть может, потому что его и в самом деле нет? И карта, наскоро набросанная карандашом, местность вокруг Роутона. Крагхи знают, что это все значит. А ему, Мариусу, все это не нужно. Он просто хочет служить Надзору и предан Магистру, как и раньше…

А если и правда все двуликие – потомки тех, кто сгинул за Пеленой?

Да и сгинул ли?

Нет, он просто будет служить Надзору. Никаких мыслей.

Мариус стиснул зубы. Лицо Фредерика так и стояло перед глазами. Почему напали именно на него? Случайность? Да, нужно думать, что просто не повезло.