День медленно катился к вечеру. Мариус поднялся, сжал волчок портала, ногтем перевел стрелку на нужную метку и с силой вдавил активирующую кнопку. Перед глазами пыхнуло, невыносимо завоняло гарью, и он ступил на траву уже рядом со своим домом.

Огляделся, щурясь на яркое, висящее низко осеннее солнце. За время его отсутствия почти ничего не изменилось, только яблоки собрали. Ну и с окон Робин отодрал доски. Тишина, лишь шелест листвы на ветру.

Сейчас как никогда хотелось побыть одному. Наверное, потому что решение так и не принято, а сомнения так и жрут душу, хуже червей.

Мариус еще раз окинул взглядом старый дом и пошел по тропинке в обход, чтобы вернуться никем не замеченным через черный ход. Уже нырнув в прохладу дома, прошелся по коридору, мимоходом заглянул на кухню – там на печке что-то булькало в чугуне, аппетитно пахло мясом, но Марго не было. Возможно, она куда-то отошла с Тибериком. Мариус прислушался – воплей двуликой тоже не было слышно. Померла? Возможно, так будет лучше… И, стараясь не скрипеть половицами, поднялся на второй этаж, в свою спальню. Хотелось верить, что Марго подготовила чистое белье.

Заходя в комнату, он уже видел сорочку и бриджи, аккуратно разложенные поверх покрывала. Покрывало было шелковым, с вышитыми цаплями, его еще Ровена покупала когда-то. И Мариус решил, что надо все отсюда выбросить, чтоб и не вспоминать. Купить новое. Он устало сбросил форменный сюртук, начал расстегивать рубашку – то, что осталось от пуговиц…

И внезапно заметил быстрое движение в углу у окна. Как только сразу не увидел?

Он медленно обошел кровать и остановился над двуликой. Выжила, значит. И теперь почти распласталась на полу, изо всех сил пытаясь стать незаметной. В руках – щетка. Рядом – бадейка с водой.

Она тяжело и часто дышала, с присвистом, на переносице выступили мелкие капельки пота. И темные волосы на висках мокрые.

«Боится, – подумал Мариус. – Ну и хорошо. Пусть боится».

– Ты что здесь делаешь? – поинтересовался он, опираясь рукой на столбик в углу кровати. – Какого крагха сюда пришла?

Девка посмотрела на него своими огромными темно-серыми глазищами. Прижала к груди щетку, как будто та могла ее спасти.

– Я… я полы мою.

И губы задрожали, будто сейчас расплачется.

Мариус посмотрел на печать. Болезнь миновала, и теперь печать Надзора выглядела просто как чернильный рисунок, большой такой, на всю левую щеку. Другая половина лица чистая и кожа просвечивает, как фарфоровое блюдце, если смотреть сквозь него на солнце.

Ему показалось, что ошейник слишком туго охватывает тонкую шею и уже натер розовую полоску. А сама девка, в старых штанах Робина и в старой его же рубашке, выглядит совсем как недокормленный мальчишка-беспризорник.

Полы она моет, видите ли.

– Убирайся, – устало буркнул он. – Я предупреждал, не попадайся мне на глаза. Прибью.

Двуликая опустила голову, затем, чуть помедлив, подхватила бадейку, зажала щетку под мышкой и бочком-бочком, обходя его как можно дальше, шмыгнула к двери.

– Передай Марго, чтобы обед накрывала! – крикнул он вдогонку.

Последний-то раз ужинал вместе с Фредериком, а потом уже не получилось поесть.

Глава 4

Затишье

После этого случая Альк