И все это помогло ему осознать тщетность всех своих предприятий. Отделение Гарры и Островов от империи было вопросом нескольких месяцев — и ничто уже не могло этого изменить.

Прекрасная дама в шубе, стоившей без малого столько же, что и дворец наместника императрицы, явилась для встречи с еще не старым, но уже разочаровавшимся в жизни урядником, а может быть — дезертиром или трупом. Ясно было, что восстание вспыхнет в конце лета, непосредственно перед осенними штормами, которые в течение столетий на несколько месяцев отрезали Гарру и Острова от континента. Князь Аскар мог сбежать раньше — или остаться и подставить голову под меч.

Навстречу гостье спускался один из советников князя; остановившись, он приветствовал ту, которую здесь, несомненно, ждали. Она ответила на приветствие, после чего спросила:

— И что, любой может так войти в этот дом?

Прекрасный гаррийский, которым она воспользовалась, был, однако, отмечен почти неуловимым, видимо дартанским, акцентом.

— Ваше благородие… Князь ждет. Страже было приказано, чтобы они пропустили ваше благородие немедленно.

— Я даже не представилась.

— В этом… пожалуй, не было необходимости.

Появился десятник Гаррийской гвардии, взяв под свою опеку личных солдат гостьи. На каждом шагу ей оказывали исключительные почести.

— Перед домом я оставила лошадей и четырех человек с подарками для князя-представителя и членов вице-королевского совета.

— Сейчас распоряжусь.

Вскоре ее провели к князю. Она увидела человека чуть старше ее, очень красивого, но очень уставшего, и эта усталость, которую он не скрывал, сильно его состарила. Почти вскочив с кресла, он двинулся ей навстречу. Армектанский обычай предоставлял право первым заговорить хозяину; тот, в свою очередь, должен был немного помолчать, чтобы гость успел показать, что ему не чужды хорошие манеры. Князь-представитель, получивший воспитание в первом из домов Шерера, молчал не дольше и не меньше, чем полагалось.

— Приветствую тебя, госпожа. Рад встрече.

— О, этого мы еще не знаем… — загадочно ответила она, сдержанно улыбаясь и кланяясь с такой легкостью, словно на ней была не тяжелая шуба, а элегантное платье. — Ваше королевское высочество…

Никто не забрал у нее шубу, поскольку во дворце было холодно, как в конюшне. У князя не нашлось денег даже на дрова. Ужасающая, выпирающая из каждого угла нищета казалась просто… забавной. Удавалось ли представителю хотя бы есть каждый день?

— И все-таки я рад тебя видеть, — повторил он, давая знак своему советнику, который ненадолго исчез и сразу же вернулся, неся вино, бокалы и легкое угощение; похоже было, что прислуги тоже нет. — Я очень рад, а кроме того, ошеломлен, удивлен, испуган.

Предложив гостье кресло, представитель сел в другое. Простая и строгая обстановка комнаты была как раз делом обычным — армектанцы демонстративно избегали роскоши, взамен подчеркивая на каждом шагу военные традиции своего края. И здесь, естественно, стены тоже были украшены оружием.

Впрочем, проявлением армектанского мировоззрения было само имя князя-представителя — наиболее распространенное в Армекте, которое обязательно должен был носить первенец правителя. Княжне Верене повезло, что она появилась на свет после князя Аскара, который послужил требованиям традиции, в противном случае ей пришлось бы зваться Аяной. В каждом городе Армекта женщин с таким именем насчитывался целый легион.

— Ошеломлен, удивлен… понимаю.