— А теперь, мой господин, вам лучше уйти. У меня много дел, простите.

Лаура вздохнула, прикрыла на мгновение глаза и чуть не ударилась в стену: по маленькой келье было трудно расхаживать из угла в угол, тревога не покидала ее.

— И я тоже горжусь собой, — грустно ответила она. — Как он со мной обращался… До сих пор больно вспоминать.

— Знаю!

Магдалена встала из-за стола и взяла Лауру за руку.

— Всегда больно терять того, кого любишь. Когда ты ушла, я была так несчастна, — она поцеловала подругу в щеку и прижалась к ней. — Но я знала, что ты вернешься.

— Как хорошо! Быть дома, заниматься любимым делом. Все эти дни только работа спасала меня. Иначе можно было бы сойти с ума!

— Тебя ведь приняли в Академию? — глаза Магдалены радостно вспыхнули. — Над чем ты сейчас работаешь?

— Очень ответственный заказ. Поэтому я и пришла сегодня. Мне нужна особая краска. Хочу попросить у твоей матери. Не поверишь, но жена дожа хочет, чтобы я написала ее портрет!

Магдалена ахнула и всплеснула руками.

— Ты говоришь о супруге Андреа Гритти?

— Да! Правда, чудесно?

— Нет! Держись подальше от дожа и его семьи. Это слишком опасно для тебя.

— Не понимаю, — Лаура нахмурилась. — Что здесь опасного?

— Я знаю кое-что об убийствах, — сказала Магдалена.

Теперь она расхаживала по келье, нервно перебирая четки, а Лаура от удивления замерла.

— Все жертвы так или иначе связаны с дожем! Подожди, пока опасность минует.

— О чем это вы беседуете? — распространяя знакомый запах серы, в келью вплыла Челестина.

— Мама, — в голосе Магдалены прозвучала настойчивость, не совсем ей свойственная. — Лаура пишет портрет жены Андреа Гритти!

Монахиня поджала губы. В ее взгляде, брошенном на дочь, было столько ярости, что у гостьи сжалось сердце.

— А тебе-то какое до этого дело?

Магдалена съежилась.

— Я… я просто подумала, что это… не… не совсем хорошо.

— Лаура получила то, чего хотела. Разве ты за нее не рада?

— Нет, — резко ответила послушница, очень удивив Лауру своим явным несогласием с мнением матери: такого раньше не было. — Я не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось. Если это произойдет, я умру.

Звук пощечины расколол напряженную тишину, повисшую в келье, подобно удару грома.

— Хватит, — закричала Челестина. — Твой долг — служение Господу! Не вмешивайся в жизнь Лауры!

Еще не вполне веря тому, что случилось, девушка бросилась к Магдалене и обняла подругу.

— Она не заслуживает вашего гнева, — осуждающе произнесла Лаура. — Вы правы, мне ничего не угрожает, но зачем… обижать Магдалену?

Челестина глубоко вздохнула, лицо ее смягчилось, обретя обычное величественно-спокойное выражение.

— Ты права!

Монахиня погладила дочь по щеке и поцеловала в лоб.

— Прости меня, дорогая. Я погорячилась.

Челестина ушла. Вскоре ее примеру последовала и Лаура.

Придется обойтись без краски!

Снова и снова перед глазами вставала сцена приема: дрожащей рукой она откинула занавес и Андреа Гритти с супругой уставились на портрет Бенетты Вендрамин. Ожидая, что они скажут, Лаура затаила дыхание и закрыла глаза. Понравится ли им ее смелость и новизна решения?

Обычно художники выписывали каждый волосок, каждую складку платья. Но юная художница, вдохновленная одобрением своего учителя Тициана, попыталась передать в портрете прежде всего характер и внутренний мир женщины.