И вот после того, как практически все решили, что пропавшие Эльфийские камни исчезли и уже никогда не найдутся, всплыло это — дневник, написанный девушкой по имени Алея, который наконец–то сможет раскрыть эту тайну.

Афен едва могла поверить, что ей посчастливилось его найти. Представить, что они смогут отыскать эти камни! Она улыбнулась этой мысли. Все знали о силе синих камней. Но никто ничего не знал об остальных четырех комплектах; даже об их цвете. Не было никаких записей, которые бы упоминали о них. Или, по крайней мере, таких записей не было обнаружено. Все это было так давно, в такие далекие времена. В такие древние, как о них сказал Эллич. Эльфы тогда были совсем другим народом. Мир  был  совсем  другим. Еще  не  родились иные  расы. Жил только народ Волшебного мира, пропитанный разнообразными видами магии — которую он разделял или с разными мифологическими существами, или с мощной магией темного мира Запрета.

Это заставило ее остановиться. Все те, кто присягнул и служил Пустоте, были заключены в Запрете — дарклинги, фурии, гарпии, драконы, гоблины и тому подобное. Однако автор этого дневника влюбилась в одного из них. Она нашла его прекрасным и очаровательным, добровольно отдалась ему и собиралась прожить с ним всю жизнь.

С существом Пустоты.

Это казалось невозможным, но иногда Афен задумывалась, а если те, кого считали злом, на самом деле всего лишь проиграли войну и были запятнаны таким клеймом победителями. Она понимала, что реальность не так проста, как каждому хотелось бы верить, не так прямолинейна и ее не так легко объяснить. Она не черная и белая, а в основном серая.

Она дошла до коттеджа, который был сейчас темным и казался пустым. Наверное, ее сестра уже легла спать или еще не вернулась домой. Ее работа в качестве Избранной была трудной и требовательной, иногда ее трудовой день продолжался восемнадцать часов. Афенглу не думала, что она когда–нибудь сможет сделать то, что требовала эта работа. Но она предположила, что есть и такие, которые посчитали бы, что никогда не смогут выполнять ее работу, или стать тем, кем стала она.

Эльфийка отрыла дверь и вошла внутрь, задержавшись на некоторое время, чтобы ее глаза привыкли к темноте. Ее окружила тишина, и она окунулась в нее, воспользовавшись своими чувствами, чтобы обнаружить присутствие своей сестры. Она довольно быстро его почуяла — нежное дыхание, колыхание простыней, шорох постельного белья, — прямо вверх по лестнице в спальню, которую они делили, когда она оказывалась дома, что в эти дни происходило не так часто. Афен присела и вздохнула, ее разум все еще был занят раздумьями над записями в дневнике и вопросами, которые они подняли о судьбе пропавших Эльфийских камней.

Сначала и прежде всего ее волновало то, как эти камни исчезли. Видимо, Алея пыталась их отыскать и не смогла найти ни камней, ни своего дарклинга. Это казалось странным, ведь она должна была воспользоваться синими Эльфийскими камнями, чтобы искать их. Но, конечно же, если у нее не было опыта в обращении с камнями — что весьма вероятно, — тогда она вряд ли смогла бы их обнаружить.

И все же, разве с тех пор другие не пытались найти пропавшие Эльфийские камни? Разве сами эльфы не воспользовались синими камнями, чтобы постараться найти остальные камни? Она не представляла, что такие попытки не предпринимались. Но за все эти годы никто так их и не нашел.

Афен отложила свои рассуждения на эту тему и решила поразмыслить над тем, что стало с Алеей после ее возвращения в Арборлон. Она отметила в своем дневнике, что ей выпал еще один шанс все исправить, шанс, благодаря которому она надеялась хоть как–то искупить свою вину. Однако, что это был за шанс? Дневник не сказал.

И какова же была правда об этом юном дарклинге? Взял ли он Эльфийские камни только для того, чтобы заставить ее отправиться на его поиски? Двигала ли им всецело его любовь к ней, как ей отчаянно хотелось в это верить? Или он все время намеревался украсть эти Эльфийские камни или любую другую магию, которая могла оказаться у него в руках? Был ли он тем самым темным существом, чего она опасалась, и служило ли ее совращение лишь для достижения его целей, и он не испытывал к ней никаких настоящих чувств или страсти? Неужели он все это время притворялся? Доводы имелись и для того, и для другого.