|
Его послушать, там горы. Другие толкуют, океан... зеленый океан со всякими чудищами. А кой-кто болтает, что край света. Будто ничего там нету, окромя огней да еще лика Божьего, и рот у него открыт, чтобы поглотить их. - Бред, - коротко объявил стрелок. - Ясное дело! - радостно выкрикнул Кеннерли и вновь раболепно съежился, переполняемый ненавистью, страхом и желанием угодить. - Смотри, чтоб о моем муле не забывали. - Стрелок кинул Кеннерли еще одну монету, и Кеннерли поймал ее на лету. - Уж будьте уверены. Решили подзадержаться? - Думаю, можно. - Элли-то куда как мила, коли хочет, верно? - Ты что-то сказал? - отстраненно спросил стрелок. В глазах Кеннерли двумя встающими из-за горизонта лунами внезапно забрезжил ужас. - Нет, сэр, ни словечка. А коли сказал, так прощенья просим. - Конюх заметил высунувшуюся из окна Суби, проворно развернулся и накинулся на нее: - Вот ужо я тебя вздую, неряха! Богом клянусь! Вот я... Стрелок зашагал прочь, сознавая, что Кеннерли повернулся и смотрит ему вслед, отдавая себе отчет, что, резко обернувшись, может застать проступившее в лице конюха выражение его подлинных чувств безо всяких примесей. Он махнул на это рукой. Было жарко. Пустыня? Сомнений не вызывали лишь ее размеры. Да и сцена в поселке еще не была сыграна до конца. Еще нет. 11 Когда Шеб пинком распахнул дверь и с ножом в руке переступил порог, они были в постели. Четыре дня, проведенные стрелком в городе, пролетели в мерцающей дымке. Он ел. Он отсыпался. Он спал с Элли. Он обнаружил, что она играет на скрипке, и заставлял ее играть для себя. Сидя у окна в молочном свете раннего утра - просто профиль, ничего больше - Алиса, сбиваясь, наигрывала что-то, что могло бы быть недурно, если бы ее учили. Стрелок ощущал растущую (но странно рассеянную) привязанность к женщине и думал, что, возможно, это и есть ловушка, расставленная ему человеком в черном. Он читал старые журналы - сухие, истрепанные, с выцветшими картинками. И очень мало задумывался о чем бы то ни было. Как маленький тапер поднялся по лестнице, стрелок не услышал - его рефлексы ослабли. Но и это не казалось важным, хотя в другое время и в другом месте испугало бы не на шутку. Элли лежала в чем мать родила, простыня сползла под грудь - они готовились заняться любовью. - Пожалуйста, - говорила она. - Я хочу, как раньше, хочу... Дверь с треском распахнулась и тапер, смешно выворачивая колени внутрь, ринулся к своей цели. |
