– Не так хорошо, как хотелось бы. Иной раз меня доводила до бешенства разработка этих машин, но я не предполагал, что производство еще хуже! Когда наконец выбиваешь строевой лес или бронзу, то оказывается что некоторые рабочие заболели, или их перевели на другой объект, или они просто исчезли. Когда бригада в полном составе готова приступить к работе, оказывается, что материалы растащили другие строители, и опять ничего не выходит. А когда наконец‑то собраны воедино и люди, и материалы, то наступает выходной, и опять невозможно приступить к работе.

– В этом вся жизнь, старик. А сколько катапульт уже готово?

– Сегодня мы испытывали восемнадцатую, не считая неисправных, которые пришлось разобрать. Но не о катапультах я больше всего переживаю.

– А о чем же?

– Как ни глупо звучит, предметом моего беспокойства явились снаряды. Ты, наверное, полагаешь: если в Арсенале налажено производство таких сложных машин, как катапульта, то, несомненно, проблем с такой ерундой, как стрелы для нее, возникнуть не должно. Однако даже здесь не обошлось без разногласий.

– Ой‑ой!

– Понимаешь, стрела для катапульты – не совсем обычное копье и не совсем обычная стрела. Это снаряд, обладающих свойствами их обоих. Мастера по стрелам, как и мастера по дротикам, требуют, чтобы эту работу поручили именно им, а в случае отказа угрожают остановить производство. Вряд ли они решаться бастовать, они слишком боятся Дионисия, но саботировать могут запросто. Я надеялся заняться разработкой новой, усовершенствованной катапульты, но все рабочее время уходит на чертово управление – уговариваю, угрожаю, подлизываюсь и успокаиваю множество взрослых детей, чума на их голову!

– Теперь ты понимаешь, что значит быть начальником, – заметил Архит.

– К слову о финикийцах, знаешь кого я сегодня встретил? – сказал Зопирион.

– Кого же?

– Капитана Асто, старого друга с «Муттумалейна». Он появился в городе – первый рейс на Сиракузы в новом сезоне.

– Мне бы хотелось познакомиться с ним. Судя по всему, он хороший человек.

– Я хотел пригласить его сегодня к нам, – Зопирион бросил взгляд на кухню, где Коринна мыла тарелки и понизил голос. – Ты знаешь, как Коринна относится к финикийцам. – На этой почве мы повздорили впервые в супружеской жизни. Я убеждал ее, что нелогично осуждать беднягу после того, как он был добр к нам на «Муттумалейне». Но ни к чему хорошему это не привело. Если бы я был мужем – истинным эллином, я должен был бы сказать: «Женщина, ты обслужишь моего гостя, и не перечь мне по пустякам!» Но у меня как‑то не получается вести себя с ней подобным образом.

– Дружище, тебе следовало бы хорошенько подумать, прежде чем начать спорить, да еще так эмоционально. Пытаться логикой повлиять на чувства также бессмысленно, как и охота на льва с мухобойкой. Но я не говорю, что это невозможно. Могу порекомендовать отличную методу.

– Ну же, господин Всезнайка, и как ты собираешься изменить чужое мнение?

– Во‑первых, необходимо понравиться оппоненту. Думая, что ты хороший парень, он готов принять и твои идеи. Здесь логика просто чудовищна, но так работает разум смертных.