Но в этот момент неожиданно для тарентийцев к ним на помощь пришел римский всадник.

– Эти ребята совершенно правы, к стыду остальных! – пробиваясь сквозь толпу, громко кричал он. – У меня в багаже есть меч. Кто встанет рядом со мной?

Это был прямой, молчаливый человек, лишь недавно достигший среднего возраста. Он держал себя с благородством и чувством собственного достоинства. Зопирион с трудом понимал язык, на котором он говорил: слишком сильно он отличался от местного оскского.

– Ты хочешь сказать, что это сражение – не твое личное дело, – спросил кельт. – Каждый может присоединиться?

– Именно так, именно так. У тебя есть оружие?

– Конечно, есть, и я покажу вам, как мы, северяне, срубаем головы с плеч. К оружию!

С криком, от которого кровь застывала в жилах, кельт бросился вниз по тропе. Остальные последовали за ним.

Толпа рассеялась по скалистой площадке, люди тщательно перебирали вещи в поисках щитов и оружия, перетряхивали сумки, ощупывали одежду, отдавали приказы слугам. Зопирион и Архит сбросили плащи, оставшись в хитонах или греческих туниках – доходящих до колен шерстяных рубашках с короткими рукавами, – подпоясанных ремнем. Тарентийцы помогли друг другу пристегнуть кожаные латы, отделанные бронзовыми заклепками, пристегнули короткие мечи, вооружились привезенными из Тарента копьями и щитами.

– Кто будет командовать? – закричал кто‑то.

– Я трибун кавалерии, участвовал в битве при Вейенте, – ответил римлянин. – Есть кто‑либо выше меня по званию? Нет таких? Отлично. Итак, где лучшее место для засады?

– Дорога проходит под крутым обрывом, расположенным в нескольких плетрах севернее, – сказал трепещущий юноша, принесший печальное известие.

Кельт сбросил тунику и надел поперек волосатой груди перевязь, к которой был пристегнут внушительных размеров меч. Длинные волосы прикрывал бронзовый шлем, украшенный сверху небольшим колесиком. В левой руке он держал огромный деревянный щит, усиленный по центру выпуклой бронзовой накладкой.

– Эта прелестная вещица – твоя? – обратился он к римлянину, указывая на колесницу, –

– Нет, полагаю, она принадлежит Требатию.

– Тому парню в красном плаще? Мне кажется, если я внезапно появлюсь из‑за поворота и на полном ходу направлю ее в толпу пиратов, получится забавный переполох.

– Требатию это вряд ли понравится.

– Какая разница? Сейчас он в пещере у мудрой женщины, занят решением вопроса, будет ли его следующий отпрыск мальчиком, девочкой или розовым поросенком.

Кельт оттолкнул охраняющего колесницу раба и принялся отвязывать двух белых сопротивляющихся жеребцов. Кони, вращая глазами, испуганно таращились на него.

– Только дайте сигнал, дорогой римлянин, и вы получите такое удовольствие, как будто в толпу врагов врезались все царские колесницы персов.

– И пусть Требатий катится в тартарары. Приготовься, – передавая тогу рабу, ответил римлянин. Он остался стоять в одной тунике. На ней были видны узкие алые полоски – знаки отличия всадника. На правом боку воина висел широкий меч, в руках был щит.

– Кто еще не готов? Именем богов, поторопитесь!..

Дорога вилась вдоль скалистого берега, в нескольких локтях [13]над волнами. С южной стороны по ней быстрым шагом, то и дело переходящим на бег, приближалась группа из тридцати четырех человек (именно столько насчитал Зопирион). Это были загорелые, иссеченные шрамами, свирепого вида мужчины.