Теперь Андрей стоял, прислонившись к перилам, и с напряжением ждал реакции Милицы на свою вроде бы совершенно случайно брошенную реплику.

А в ответ прозвучал лишь заливистый женский смех, даже чинно сидящая за столом мать Милицы сдержанно улыбнулась, а уж Франя зашлась так, что даже вынуждена была промокнуть выступившие на глазах слезы цветастым платочком. Андрей, понимая, что сморозил какую-то глупость, молча, смотрел на них обиженным взглядом, пережидая этот взрыв неожиданного веселья. Наконец Милица с видимым усилием придав лицу серьезное выражение, произнесла:

— Думаю, эта форма придется вам не по размеру. К тому же хозяину, такая фамильярность в обращении с его вещами может не понравиться. Он весьма старомоден в этом отношении и вряд ли одобрит ношение свой одежды чужим человеком.

Франя, все еще продолжавшая вытирать платочком слезы, при этих словах вновь прыснула в кулак и поспешно отвернулась.

— Не понимаю причин такого безудержного веселья, — обиженно заявил Андрей, стараясь ни на кого не смотреть.

— Я же говорила тебе, мама, он просто прелесть, — проворковала Милица, так будто Андрей и не стоял от нее в двух шагах. — Спорим, он уже вообразил, что сейчас откуда-нибудь из подпола вылезет здоровенный мужлан, представится моим мужем и вышвырнет его на улицу…

— Если я в чем-то ошибаюсь, — запальчиво начал Андрей. — То это еще не повод…

— Во всем, — совершенно серьезно произнесла, повернувшись к нему Милица. — Ты ошибаешься решительно во всем, так что уж извини нас, пожалуйста, за этот смех, но ты сам напросился. А насчет камуфляжа, он действительно, не подойдет тебе по размеру. Да и я намереваюсь к концу отпуска одеться в чистую форму, а не ношенную несколько дней пусть даже таким милым мужчиной как ты.

— Так это ваша… Твоя… — Андрей просто не мог от удивления подобрать слова.

Милица, довольная произведенным эффектом кивнула.

— Так ты…

— Боец интервентной четы воеводы Драгана Орича Милица Главаш, прошу любить и жаловать. Впрочем, на любить, как приличная девушка, не настаиваю, а жаловать могу, если что, и заставить.

— Ох, ветрогонка, прости Господи, — недовольно заворчала, чинно прихлебывавшая кофе мать Милицы. — Ох, ветер в голове, четвертый десяток уже, а все туда же… Непоседа…

— Мама, — сурово прикрикнула на нее Милица, бросив исподтишка хитрый взгляд на Андрея. — Нашему гостю вовсе необязательно знать твое личное мнение обо мне, а особенно, сколько мне на самом деле лет. Будешь вот так вот выдавать всем мои секреты, точно внуков не дождешься!

Андрей аж поперхнулся от такого заявления, а, видимо давно привыкшая к взбалмошному характеру дочери, мать лишь укоризненно покачала головой. Франя отчаянно хрюкала в свой платок, борясь с очередным приступом смеха.

— Да не пугайся ты так, — милостиво обратилась к застывшему соляным столбом Андрею Милица. — Про внуков это я так, фигурально. Идея фикс моей мамы, что поделать… Ну что ты стоишь там как статуя, проходи к столу, ужин стынет.

Андрей в полном замешательстве сделал несколько шагов вперед и тут же был перехвачен заботливой Франей, которая, уже привычно ахая и охая, усадила его подле Милицы щедро набухав ему в тарелку какого-то густого и острого отдаленно напоминающего плов кушанья.