— Лопата?

— Нет.

— Тогда будете отвлекать внимание. Кстати, как мне вас называть?

— То есть?

— Если дело дойдет до перестрелки, как мне вас докричаться?

— Кричите «Тёма». Говорят, это помогает. А мне какой текст посоветуете?

— «Мама, я больше не буду» — это слишком банально. Кричите «Толик». Я постараюсь подоспеть. Но, кажется, у нас гости… Смотрите.

Они оба прильнули к стеклу, наблюдая, как к черной резниченковской «волге» подъехал белый «форд». Резниченко нехотя вылез из машины, держа в руках черный мешок для мусора.

— И вправду целый мешок денег, — прокомментировал Артем. — Сотни людей ходят вокруг и не подозревают, что…

— Тихо, — оборвал его Кожин. — Что он делает?

Резниченко что-то доказывал сидящему в «форде» человеку, но потом махнул рукой и втиснулся на заднее сиденье машины Шульца.

— Он собрался с ними ехать? — удивился Артем.

— Да нет, тот, наверное, сейчас смотрит содержимое мешка…

— А это кто такие? — Артем заметил появление новых действующих лиц.

— Где? — У Кожина глаза полезли на лоб. — Мать моя женщина. Они же «форд» захватили!

— Да что это такое, черт побери? — пихнул его в плечо Артем. — Что это за люди?

— Одно могу тебе сказать, — вздохнул Кожин. — Не хотел бы я сейчас оказаться на месте Григория…

— Мне и на своем-то месте иногда ох как хреново, — в тон ему ответил Артем. — Так кто это такие?

— Это люди Тарасова. А Тарасов — это тот, у кого мы эти деньги увели.

— А ему что, не понравилось?

— Не то слово.

— Однако во всем этом есть один несомненный плюс, — заметил Артем.

— Где это ты его откопал, друг Тёма? По-моему, мы в сплошном минусе. Если не сказать в анусе.

— Ну как же? Теперь мы ни за что не потеряем по дороге такую автоколонну, — и Артем постучал пальцем по стеклу: черную «волгу» конвоировали три машины. Вся эта компания выезжала с Пушкинской площади, и красный «вольво» незаметно пристроился им в хвост.

Еще чуть сзади ехала машина наблюдения, и ее водитель уже сообщал в управление Шестову, что назревают какие-то серьезные события. Шестов, который после пятиминутного разговора с начальником в коридоре вдруг получил под свое начало машины и людей, чувствовал себя руководителем крупной операции. Гомосексуализм и убийство жены сюда уже явно не подходили по калибру. Больше это напоминало мафиозные разборки.

Шестов велел наблюдателям продолжать слежку и докладывать обо всех изменениях. И стал представлять, как он возглавляет небольшую войсковую операцию по ликвидации преступной группировки Резниченко.

Глава 20

— Я же сказал: в долларах, — жестко отчитывал Григория Александровича Шульц. — Что тебе еще непонятно, кретин? Мне все-таки надо будет прислать тебе ушки твоей дочери…

Он хотел сказать еще что-то, но ему не дали это сделать ввалившиеся в «форд» сразу во все двери здоровые парни с оружием. Шульц получил кулаком по носу и завопил, размазывая кровь по лицу:

— Сучара! Продал, козел! — но потом посмотрел на Резниченко и не увидел на его лице следов радости. Скорее наоборот. Двое парней зажали Шульца и Резниченко своими мощными плечами, еще один громила уселся за руль.