|
Он то и дело оборачивался на Лысого и тяжело вздыхал. По коленям захлестали мясистые ветки неизвестного тростника. Идти стало тяжело. — Стоп, — скомандовал Кляп. — У меня болты кончились. Узбек повернулся к группе. — Есть у кого? Бочка, ведь у тебя точно есть. — Неа. Я свои почти все на «Целлюлозе» раскидал. По датчику иди. — Датчик — зло. Он до беды запросто доведет. По датчику, сам знаешь, только в туалет ходить да по базе, — Кляп стоял, ковыряясь в карманах. — А последний? — спросил Саян, плеская из фляжки на ладонь и протирая вспотевшую шею. — Забыл. Стрингер пошарил по комбезу и достал блестящий стальной шарик. — Это что? — не понял узбек. — Шарик. От подшипника. Они удобнее, — подкинул его в руке Смертин. Кляп истошно загоготал, а вместе с ним и остальные. Только лысый не разделил всеобщего веселья. Жоре было не до того. — Да что не так? — растерялся Алексей. Только потом он увидел, что узбек держит в руках моток жгута. — Знаешь, почему используют болты и гайки? — выдавил сквозь смех Бочка. — Нет, — растерялся Смертин. — От болтов вечно в карманах ржавое крошево. И помешается меньше, чем шариков. — Во-первых, болты неровные и лучше от аномалий отскакивают, а во-вторых… Бочка опять начал давиться от смеха. — Когда в кармане остается последний, к нему всегда можно подвязать резинку, — закончил за него Кляп. Лощина была залита синей вспененной жидкостью, сначала совсем не заметной за густыми зарослями. Кляп медленно залез по пояс и застыл. — Нам к тому столбу. Между двух холмиков, — указал он. — По этой дряни? — скривился Бочка, смотря под ноги. — Давай по взгорку. Там же чисто, — Рябой нерешительно поглядывал на странную жижу. — Угу. Стрелять кто будет? — спросил Саян. — Чего? — Стрелять, говорю, кто будет, тетери? — махнул он направо. На абсолютно лысой проплешине стоял человек. Даже не стоял, а застыл. Как статуя. Ногу еще так интересно задрал, будто хотел сделать шаг, да не успел. — Я, конечно, — мрачно вызвался Бочка. — Есть еще желающие поверху идти? — хмыкнул командир. — То-то же. Думаете, раз жижа, значит, мерзости много? Мерзость, она на солнышке порой погреться любит. Снайпер плавно приложил карабин к плечу и пальнул. — Чего это они? — повернулся стрингер к Рябому. — «Медуза» там. Каменеет все… Сталкер с утра был явно не в настроении и к консультациям не склонен. — Что значит «каменеет»? — Журналист, вот ты вроде умный, а совсем дурак, — вспылил Саян. — Ну, по-твоему, какую аномалию могут «медузой» назвать? Алексей перехватил удобней дробовик и поправил лямку рюкзака. Пока группа встала, надо было пользоваться свободным временем. — Ладно, ладно… Как я понял, там все каменеет. |
