Не знаю, что там собирались в лечебнице рассмотреть Мальцевы и чем интересовался Игнат Мефодьевич, но Андрей задавал множество вопросов, иной раз со вторым дном. Я отвечал, когда речь шла об устройстве, а не о технологиях. О технологиях вопросы проскакивали от обоих Мальцевых, но тут я их или игнорировал, или переводил разговор на что-то другое. Благо было на что переводить. На ту же отопительную систему Вишневских, к примеру. Покойные, хоть и были со знатным прибабахом, придумывали весьма элегантные решения, чтобы облегчить свой быт. Но и рассказывая про это, я тоже обходился общими фразами, хотя уточняющие вопросы Андрей вставлял с искренней заинтересованностью.

Серому тоже приходилось отдуваться. Император спрашивал мало, зато со стороны Мальцева-старшего вопросы так и сыпались. Причем ответы он норовил получить с меня, постоянно пытаясь оттянуть меня от внуков и обменять на Серого. Мол, все знает только глава клана. Пришлось намекнуть, что все ему никто не скажет, а финансовый директор скажет как раз то, что можно и нужно говорить посторонним.

Каждый раз, когда Мальцев меня окликал, Светлана предупреждающе усиливала нажим на мою руку, Диана, напротив, ослабляла, показывая, что может отпустить хоть сейчас, Андрей же начинал сетовать, что дедушка очень обидчив и вспылить может буквально из-за ерунды, так что лучше его не сердить лишний раз, а то на стене может появиться ненужная вмятина. Я ответил, что стены зачарованы и выдержат не только удар его деда, но и чего посерьезней. Андрей заметил, что я не знаю, насколько серьезно может бить дед, когда разозлится. Пришлось напомнить, что здесь император, а значит Мальцеву-старшему по-настоящему злиться не стоит. А то ведь Ефремов не дремлет: вон как внимательно отслеживает все телодвижения Мальцева. А он тут не один от Императорской гвардии.

Андрей успокоился, но ненадолго. Каждое покашливание деда вдохновляло его на новые высказывания, иногда довольно странные. Иной раз казалось, что он несет совершеннейшую пургу, лишь бы что-то нести.

К тому времени, когда мы закончили осмотр основного корпуса и входили в теплицу, я желал только одного: чтобы визитеры отсюда убрались, причем все без исключения. Нервная система у меня одна, отвлечешься — и ее заиграют до такой степени, что нервный срыв гарантирован. А мой нервный срыв — это не какая-то там жалкая стена, одним разрушением здания не обойдется, здесь бы полстолицы не снести.

Когда мы оторвались от второй группы экскурсантов, я порадовался, но как оказалось, рано. Словно для того, чтобы убедиться в моей стрессоустойчивости, судьба подбросила еще один финт: в теплице обнаружились обе сестры Ермолины. Наше появление оказалось для них таким же сюрпризом, как и их наличие там — для нас. Поздоровались они довольно скованно, но если Полина, пряча за спиной грязные руки, прикидывала, как бы ей удрать, то Аня после короткого замешательства быстро пришла в себя, а на ее губах появилась ехидная улыбка, адресованная Мальцеву.

— Здесь наши прекрасные дамы занимаются выращиванием базового набора растений, необходимого для приготовления лечебных зелий, — сказал я, торопясь заговорить раньше, чем Аня, хотя уверенность, что она не промолчит, у меня появилась сразу. — И как вы видите, прекрасно с этим справляются.

— Подозреваю, что одна из прекрасных дам специализируется исключительно на ядовитых растениях, — бросил Андрей, показывая, что не испытывает радости от встречи.

— Кто бы говорил, Андрюша, — нехорошо усмехнулась Аня.