|
Арджуманд заключала с отцом пари: сколько продержится очередной посол. И Искандер, как малыш, получивший новую игрушку, принимался травить новеньких. Неделями не давал им аудиенций, обрывал их на полуслове, отказывал им в разрешении на охоту. На приемах устраивал так, что русского дипломата потчевали супом из птичьих гнезд и уткой по-пекински, а американца — борщом с блинами. С женами дипломатов не любезничал. С английским послом держался так, точно вчера из деревни приехал, говорил на малопонятном, редком диалекте. А с американцем избирал совсем иную тактику, изъясняясь на изысканном, витиеватом французском. То и дело в посольствах отключали электричество. Искандер не гнушался вскрывать дипломатический багаж и лично делал возмутительнейшие приписки к посольским отчетам. Так, русского дипломата отозвали на родину с тем, чтобы он объяснил свои более чем смелые предположения о родословной некоторых членов политбюро. Он так и не вернулся. Однажды в юмористическом разделе одной американской газеты было предано огласке письмо американского посла при дворе Искандера. Дипломат недвусмысленно намекал, что уже долго испытывает страстное половое влечение к государственному секретарю Генри Киссинджеру. На этом его карьера и закончилась.
— Да, пришлось мне повозиться, пока дело на лад пошло, — признался Искандер дочери. — Но уж как заладилось, я этим пройдохам спуску не давал. Он велел спарить посольские телефоны так, чтобы дипломаты вынужденно подслушивали друг друга. Так, советский консул, стоило ему поднять трубку, слышал беспрестанные здравицы в честь вождя, а американский дипломат познал всю премудрость председателя Мао. Британскому посланнику Искандер Хараппа потихоньку направлял красивых мальчиков, отчего жена дипломата поначалу пришла в ужас, а потом даже обрадовалась: теперь ей можно было пораньше уединяться в своей комнате, так сказать, от греха подальше. Искандер высылал из страны советников по вопросам культур человеческих и культур полевых; он вызывал послов в три часа ночи и до зари орал на них, обвиняя в сговоре с религиозными фанатиками и нелояльными текстильными магнатами. Он проверял их почту, лишая англичан журналов по конному спорту, русских — насыщенного эротикой «Плейбоя», а американцев вообще оставил без почты. Последний американский посол продержался лишь два месяца и умер от инфаркта за два дня до путча, низвергнувшего Искандера и покончившего с его игрищами. «Случись мне править долго, — думал Искандер, — может, вообще удастся нынешнюю дипломатическую систему во всем мире развалить. Пока у меня иссякнут силы, у них иссякнут послы». Да, великий человек пришел к власти в пятнадцатом веке. Да, он казался всемогущим, да, он вертел как хотел послами крупнейших стран. И ничего-то вы со мной не поделаете, руки коротки, дразнил он. Бессмертный, неуязвимый Хараппа! Он возвращал народу гордость. Десятый американский посол прибыл уже после ареста Искандера, и на лице его читались блаженство и облегчение. Вручая свои верительные грамоты Резе Хайдару, посол тихо проговорил: — Простите, сэр, но надеюсь, вы не унаследовали шутливость вашего предшественника. — Стабильность в стране — дело нешуточное, — ответил Реза. Однажды Арджуманд навестила отца в его камере, больше похожей на преисподнюю. Искандер, весь в синяках, опустошенный, мучимый дизентерией, все ж таки заставил себя улыбнуться: — Похоже, этот десятый посол — сука, каких поискать. Жаль, что второй десяток мне разменять не удалось. В пятнадцатом веке… Впрочем, как бы ни убеждали яркие плакаты, новый век еще не наступил с приходом Искандера к власти. Он наступит чуть позже. Но так заворожил всех и вся Искандер, что когда веку пятнадцатому и впрямь подошла пора и 1399-й год сменился 1400-м, его встретили едва ли не разочарованно. Великий Хараппа опередил великое время. |
