Наконец, свет упал на землю, и все зло уснуло. Этот осенний день был тихим, свежим, полным солнца. Город, не знающий, что он уже мертв, взялся за свои дела, ничего не помня о прошедшей ночи. Закат, если верить Старому Фермеру, должен был наступить в 7.00 после полудня.

Дни становились короче. Впереди был Хэллуин, а за ним зима.

Когда Бен без четверти девять опустился вниз, Ева Миллер сказала ему из кухни:

— Вас на крыльце дожидается кое-кто.

Он кивнул и пошел к двери, еще в тапочках, ожидая увидеть Сьюзен или шерифа Маккаслина. Но посетителем оказался маленький, серьезного вида мальчик, сидящий на ступеньке и глядящий на медленно пробуждающийся город.

— Привет, — сказал Бен, и мальчик быстро обернулся.

Они смотрели друг на друга недолго, но Бен сразу испытал чувство тревопги какой-то нереальности происходящего. Ему показалось, что мальчик напоминает его самого в детстве, но не только. Он почувствовал, что на них давит один и тот же тяжкий груз, и вспомнил свое знакомство с Сьюзен в парке и их легкий, непринужденный разговор, оказавшийся таким зловещим в свете будущих событий.

Быть может, мальчик тоже почувствовал что-то похожее, потому что глаза его заметно расширились, а рука ухватилась за перила, словно ища опоры.

— Вы мистер Мейрс, — сказал мальчик тоном утверждения.

— Да. У тебя преимущество — ты меня знаешь.

— Меня зовут Марк Петри, — сказал мальчик. — У меня для вас плохие новости.

«Ну вот, опять», — подумал Бен с досадой, пытаясь приготовить себя к тому, что он может услышать, но все же это оказалось для него неожиданным.

— Сьюзен Нортон теперь с ними, — сказал мальчик. — Барлоу утащил ее в дом. Но я убил Стрэйнера. Во всяком случае, я так думаю.

Бен попытался говорить и не смог. В горле у него пересохло.

Мальчик кивнул, как будто ожидая такой реакции.

— Мы можем поехать куда-нибудь на вашей машине и поговорить. Я не хочу, чтобы меня тут видели. Я прогулял сегодня школу, а родители и так сердятся.

Бен сказал что-то, сам не зная что. После аварии с мотоциклом, в которой погибла Миранда, он очнулся на дороге почти невредимый (кроме небольшой царапины на левой руке, не следует этого забывать, «Пурпурное Сердце» давали и за меньшее), и шофер грузовика подошел к нему, отбрасывая две тени в свете фонаря и фар собственной машины — это был грузный лысый мужчина с ручкой, торчащей из кармана его белой рубашки, и на ручке можно было прочитать написанное золотом «Автобаза Фрэ», остальное таилось в кармане, но Бен был уверен, что окончанием было «нка», элементарно, мой дорогой Ватсон, элементарно. Шофер что-то сказал Бену, он не помнил, что именно, и осторожно взял его за руку, помогая подняться. Он увидел одну из босоножек Миранды, лежащую у колеса грузовика, оттолкнул водителя и, шатаясь, пошел туда, а водитель сделал пару шагов за ним и все повторял: «Парень, я не хотел этого делать». И Бен тупо смотрел на него, невредимый, кроме царапины на левой руке, желая сказать, что это случилось всего пять минут назад, что, может быть, в некоем параллельном мире они с Мирандой вывернули мотоцикл влево и продолжают путь в какое-то совсем другое будущее. Вокруг уже собрались люди, выбежавшие из винного магазина на одной стороне и из маленького бара с молоком и бутербродами на другой. И тогда он начал чувствовать то, что чувствовал сейчас: ужасное осознание происшедшего, одновременно физическое и душевное, сравнимое только с чувством женщины после изнасилования. Желудок сдавила боль. Губы онемели. Во рту скопилась горькая слюна.