— Все в порядке? — спросил Марк.

— Похоже, ему лучше, чем было вечером, — сказал Джимми. — Бен, я думаю, будет лучше, если мы выйдем через служебный вход, если вчера кто-нибудь заметил Марка. Чем меньше риск, тем лучше.

— С мистером Берком ничего не случилось? — спросил Марк.

— Думаю, нет, — ответил Бен. — Я верю в его сообразительность. В любом случае, Барлоу придется ждать следующей ночи.

Они прокрались по коридору и спустились вниз в служебном лифте. Кухня в этот час — четверть восьмого — была пуста. Одна из поварих заметила их, помахала рукой и сказала: «Привет, док». Никто ей не ответил.

— Куда сначала? — спросил Джимми. — В школу на Брок-стрит?

— Нет, — сказал Бен. — Там сейчас слишком много народу. До скольки сейчас занимаются младшие классы, Марк?

— До двух.

— Будет еще светло, — сказал Бен. — Сперва в дом к Марку. За кольями.

Пока они подъезжали к городу, в «бьюике» Джимми сгустилась почти осязаемая пелена страха, и разговор стих. Когда Джимми свернул с шоссе туда, где зеленый указатель возвещал: «Дорога 12. Джерусалемс-Лот Камберленд», Бен подумал, что этой дорогой они со Сьюзен возвращались домой после своей близости.

— Там плохо, — сказал Джимми, и его мальчишеское лицо показалось вдруг испуганным и жалким. — Черт, я просто чую это по запаху.

И я, подумал Бен, хотя это скорее психический запах, чем реальный. Могильный смрад.

Дорога 12 была почти пуста. Они проехали молоковоз Вина Пуринтона, стоящий возле дороги. Мотор был заглушен, и Бен вышел, чтобы посмотреть. Когда он вернулся, Джимми вопросительно взглянул на него. Бен покачал головой:

— Его там нет. Внутри свет. Он стоит здесь уже давно.

Джимми стукнул кулаком по колену.

Когда они въехали в город, Джимми сказал с абсурдным облегчением:

— Смотри, у Кроссена открыто.

Да, Милт снимал щит со своего газетного киоска, и рядом стоял Лестер Сильвиус в желтом дождевике.

— Надеюсь, это не все, кто остался, — сказал Бен.

Милт заметил их и помахал, и Бену показалось, что на лицах обоих застыло напряжение. На двери похоронного бюро Формэна все еще висела табличка «Закрыто». Хозяйственный магазин тоже был закрыт. Заперто было и у Спенсера. Закусочная работала, и, когда они проехали ее, Джимми притормозил у нового магазина. Наверху золотые буквы гласили: «Барлоу и Стрэйкер. Лучшая мебель». На двери, как и говорил Каллагэн, висела табличка, надписанная от руки изящным почерком: «Закрыто до дальнейших объявлений».

— Зачем вы здесь остановились? — спросил Марк.

— Чтобы на всякий случай проверить, — сказал Джимми. — Он может решить, что здесь-то мы ни за что не станем его искать. И я это знаю, что в таких магазинах иногда пользуются мелом. Надписывают ящики.

Они зашли сзади, и, пока Бен и Марк ежились под холодным дождем, Джимми локтем выбил стекло задней двери и открыл задвижку.

Воздух внутри был спертым и тяжелым, словно в помещении, запертом столетия, а не считанные дни. Бен просунул голову в торговый зал, но там было негде спрятаться. Непохоже, чтобы у Стрэйкера было много товара.

— Идите сюда! — хрипло позвал Джимми, и сердце Бена подпрыгнуло вверх.

Джимми и Марк стояли возле длинного ящика, который Джимми удалось приоткрыть с помощью молотка. В образовавшейся щели виднелись бледная рука и темный рукав.